Жан Жене - Театр в театре. Зарубежные авангардные пьесы 1940–1970-х годов

М у ц и й ( растерянно ). Я… я люблю свою жену.

Все смеются.

К а л и г у л а. Конечно, мой друг, конечно. Но это слишком банально. ( Он рассеянно целует жену Муция в левое плечо. Всё более и более непринуждённо. ) Когда я вошёл, вы, кажется, устраивали заговор?

С т а р ы й п а т р и ц и й. Кай, неужели ты думаешь…

К а л и г у л а. Ах, милашка, хорошо, что и старость проходит. ( Патрициям. ) Но ведь вы совершенно не способны на мужественные поступки. Кстати, я вспомнил, что мне необходимо уладить одно государственное дело. Но прежде – уступим тем настоятельным желаниям, которые диктует нам природа.

Он поднимается и уводит жену Муция в соседнюю комнату.

Муций пытается встать.

Ц е з о н и я ( любезно ). Муций, налей мне, пожалуйста, этого прелестного вина!

Муций молча и покорно наливает вино. Минута замешательства. Дальнейший диалог несколько наигран.

Ц е з о н и я. Кассий, не расскажешь ли теперь, из-за чего вы подрались?

К а с с и й ( холодно ). Всё началось, уважаемая Цезония, с нашего спора: может ли поэзия быть жестокой?

Ц е з о н и я. Как интересно! Впрочем, моим женским умом этого не понять. Но я в восторге от того, что любовь к искусству способна довести вас до драки.

К а с с и й ( та же игра ). Разумеется. Сам Калигула говорил мне как-то, что всякой глубокой страсти сопутствует жестокость.

Г е л и к о н. А любви – насилие.

Ц е з о н и я ( жуёт ). В этом суждении что-то есть. Как вы считаете?

С т а р ы й п а т р и ц и й. Калигула – первоклассный психолог.

1 – й п а т р и ц и й. Сказано воистину с красноречием мужества.

2 – й п а т р и ц и й. Зря он не записывает свои мысли – им цены нет!

К а с с и й. К тому же, это его развлечёт.

Ц е з о н и я ( по-прежнему жуёт ). Если желаете знать, в настоящее время он пишет об этом трактат.

Входят Калигула и жена Муция.

К а л и г у л а. Муций, возвращаю тебе жену. Прошу прощения, я должен дать несколько указаний.

Быстро уходит. Муций, побледнев, встаёт с места.

Ц е з о н и я ( стоящему Муцию ). Муций, я не сомневаюсь, что этот трактат не уступит самым известным сочинениям.

М у ц и й ( по-прежнему смотрит на дверь, в которую вышел Калигула ). А о чём он?

Ц е з о н и я ( рассеянно ). О, это не для моего ума!

К а с с и й. Можно предположить, что речь в нём идёт о губительной силе поэзии.

Ц е з о н и я. Кажется, так и есть.

С т а р ы й п а т р и ц и й ( игриво ). Ну что ж, как сказал Кассий, это его развлечёт.

Ц е з о н и я. Ты прав, милашка. Но вас наверняка обеспокоит название трактата.

К а с с и й. Как же он называется?

Ц е з о н и я. «Меч».

Быстро входит Калигула.

К а л и г у л а. Прошу прощения, господа, спешные государственные дела. Управляющий, я только что подписал декрет о закрытии городских хлебных складов. Ты найдёшь его в соседней комнате.

У п р а в л я ю щ и й. Но…

К а л и г у л а. С завтрашнего дня в Риме наступит голод. Всем известно, что голод – стихийное бедствие. Завтра начнётся стихийное бедствие… и я прекращу его, когда найду нужным. ( Обращается к остальным. ) Не правда ли, отменный способ доказать свою свободу. Чтобы стать свободным, надо от чего-то зависеть. Прискорбный факт, но это так. ( Подмигивает Муцию. ) Примени мою мысль к своей ревности и убедишься, что она верна. ( Задумчиво. ) Как некрасиво быть ревнивым! Стоит ли страдать из-за собственного тщеславия и силы воображения? Взгляни на свою жену…

Муций сжимает кулаки и открывает рот.

К а л и г у л а ( быстро ). Ешьте, господа, ешьте! Вам, наверное, известно, что мы с Геликоном в поте лица трудимся над небольшим трактатом о казни, в котором кое-что может показаться вам новым…

Г е л и к о н. Если, конечно, о вашем мнении захотят узнать.

К а л и г у л а. Геликон, будем великодушны, откроем наши секреты! Слушайте! Глава третья, параграф первый…

Г е л и к о н ( поднимается и монотонно читает наизусть ). «Назначение и применение казни всегда оправданы. Если человек казнён, значит он виновен. Всякий виновный – подданный Калигулы. Но подданными Калигулы являются все. Следовательно, все виновны, откуда вытекает, что все будут казнены. Стоит лишь запастись временем и терпением».

К а л и г у л а ( смеётся ). Что скажете? Запастись терпением – разве не находка? Должен признаться, что больше всего в вас меня восхищает терпение. Можете быть свободны, господа! Вы Кассию больше не нужны. А ты, Цезония, останься. Лепид и Октавий тоже. И ты, Мерея. Я хочу обсудить с вами вопросы, связанные с организацией моего публичного дома. Они меня крайне волнуют.