Карло Гоцци - Дзеим, царь джиннов, или Верная раба

Сарке

(Уходит.)

Панталоне. Ступай, ступай, дочка. А если у тебя есть часок досуга, читай глупости из «Кабинета фей» и смейся. Они меньше принесут вреда твоему уму, чем та философия, которая все города сделала похожими на тот образец, что я тебе описал. Как ты послушна, мое ненаглядное дитя. Леса в ваши дни – это благословенное место, чтобы воспитать девушку как следует!

Мрак, молнии и гром.

Вот он, друг – учтивый человек; сперва его курьеры, а уже потом и он сам. Этот джинн Дзеим – добрейший малый. Был он когда-то прямо благодетельным, но теперь дело пошло по-другому; я перестал его понимать. Пора бы уж мне к нему привыкнуть, немало лет я его знаю, – однако ничего поделать не могу: завидев его, я чувствую дрожь отвращения и душа у меня уходит в пятки. Постараемся скрыть это.

Панталоне, Дзеим в виде ужасающего зверя.

Дзеим

Панталоне. Почтение мое, Дзеим, причиной…

Дзеим

Панталоне. Да, но если доброта ваша мне служит только во вред, я был бы не прочь избавиться от нее.

Дзеим

Панталоне. Вы говорите, что находите особенное удовольствие в том, чтобы делать добро. Не стану отрицать, что вы были добрым другом покойному царю Бальсоры Фаруку, моему повелителю. Он был действительно счастлив; больших благодеяний вы не могли ему оказать, и не было более цветущего государства, чем его страна, пока он жил. Вы ему дали достаточно всего.

Дзеим

Панталоне. Это все так, но дальше идут загадки, которых мне никак не разгадать, если вы не объясните их. Во время тех частых бесед, которыми вы меня удостаиваете, являясь сюда или приглашая меня в ваш таинственный дворец, вы доверили мне некоторые дела, о которых запретили говорить, а это сильно смахивает на тиранию.

Дзеим

Панталоне. Вы очень милостивы. Так вот: вы взяли с царя Фарука обещание, как только родился принц Суффар, что он его сочетает браком с Канцемой, принцессой Серендибской. Она выросла, эта надменная арапка, безобразная, как людоед. Мальчик тоже вырос и не желает ее брать в жены, в чем я ему сочувствую. Из этого получилось только то, что эта скотская царица с тремястами негров подвергает Бальсору жестокой осаде и довела город до крайности. Вот одно из ваших благодеяний, которого я не понимаю. Это раз. Вы говорите, что оставили этого мальчика на произвол судьбы, соблазняемого дурными министрами и окруженного развратной молодежью, чтобы он разорял казну, истощал государство и стал ненавистным для своих подданных и неспособным защищать их в этих печальных обстоятельствах. Вот еще одно благодеяние, которого мое невежество постичь не может. Это два. Вы говорите, что вырвали из объятий вдовствующей царицы царевну Дугме еще в пеленках, так что никто никогда потому не узнал, где она, и сделали это для того, чтобы заставить пролить столько слез бедную мать. Вот также благодеяние, от которого даже собаке не будет пользы. Это три. Вы сказали мне, что вам благоугодно было проклясть в присутствии царицы-матери царевну Дзелику еще в колыбели, обрекая ее на ужасную участь, которая никому не ведома и которую вы не хотите мне открыть; но эта тайна заставила бедную мать в течение семи лет лить безутешные слезы, никому не открывая причины своей скорби; известно только, что она умерла в объятиях своей Дзелики и перед смертью сказала ей несколько слов – какие, никто не знает. А моя бедная жена, горячо любившая царицу, умерла с горя! Это четыре. Что же это за странная доброта? Что значат эти ваши явления бедной царевне Дзелике в виде тени ее умершей матери, пугающей ее и угрожающей ей в случае ее выхода замуж? Что это за несчастная рабыня, которую вы заставляете держать в таком угнетении? При чем тут этот царь Алькоуз Дивандурский, который в союзе с арапкой осаждает Бальсору, добиваясь руки царевны Дзелики, раз вы не хотите, чтобы она выходила замуж? Беспомощный царь, которого осаждают чернокожие; одна сестра похищена вами, другая проклята вами и каждую минуту переживает ужасы – это пять, и шесть, и семь. Я ничего не понимаю! Вот такого-то рода милости, в соединении с вашей наружностью, в которой нет ничего привлекательного, и заставляют меня дрожать при вашем появлении; не очень все это мне нравится. Я вам все сказал и предаю себя в ваши лапы.