Миро Гавран - Все о мужчинах

Роберт:Ты знаешь, я тебя не разочарую, но… Черт, что за запах?! Тартольетки сгорели!

Роберт убегает на кухню.

В гостиную входят Ян, Томо и Отец. Снимают плащи.

Отец:На улице похолодало, а в доме все еще тепло.

Ян:Как же здорово, что ты зашел выпить с нами стаканчик. Со мной и с папой. Было бы глупо сидеть в каком-нибудь кафе рядом с кладбищем. Здесь уютнее.

Томо:Я уже сказал, один стаканчик и только десять минут. У меня еще встреча с одноклассниками.

Томо разглядывает все вокруг так, как человек осматривает знакомую комнату после долгого отсутствия.

Ян:Ну, что? Ничего не изменилось за эти пять лет… или за эти десять.

Томо:Да, все также.

Ян:Папа, ты хочешь прилечь или выпьешь с нами?

Отец:Я выпью с вами.

Ян:После того, как на кладбище тебе стало плохо, я решил, что тебе необходимо прилечь.

Отец:Нет, теперь лучше. Посижу с вами, а потом, когда Томо уйдет…

Томо:Я совсем не надолго.

Ян протягивает рюмку отцу, потом Тому.

Ян:Так, ну, давайте выпьем вместе после стольких лет.

Ян наливает Отцу, Тому, потом себе.

Ян:Ну, с приездом домой! На здоровье!

Отец:На здоровье!

Томо:На здоровье!

Они стоят молча и не знают, как продолжить разговор.

Ян:Я надеюсь, тебе понравилась новая семейная могила. Папа заказал лучших каменотесов. А мамин барельеф делал известный скульптор. Он здесь в последние годы стал очень известным… Мы ему дали все мамины фотографии, которые были. Мне кажется, он хорошо передал выражение ее лица. Она и была такая.

Пауза.

Ян:Ты, наверно, удивился, когда увидел большую могилу и мамин барельеф. Это все была папина идея, его замысел.

Отец:Но я же с тобой советовался.

Ян:Я надеюсь, тебе понравилось?

Пауза.

Томо:Нет. Мне не понравилось.

Ян:Почему?

Томо:Я не люблю слишком богатые и слишком вычурные могилы. Мне абсолютно все равно большая могила, маленькая, красивая, не красивая. Это все делается не для мертвых, а для живых. Намного важнее, какими мы были по отношению к кому-то при жизни, нежели какую могилу мы ему сделали.

Мучительная пауза.

Томо:Ну, все, я выпил, пойду!

Отец:Но ты же только что пришел. Мы даже не поговорили.

Томо:Извини, но у меня нет сил, чтобы говорить с тобой. Ян уговорил меня, но я вижу, что не могу пересилить себя и хоть как-то спокойно с тобой поговорить. Мне не надо было приходить. Лучше мне уйти раньше, чем я скажу что-нибудь, чего не хочу говорить.

Отец:Тебя не было пять лет. С маминых похорон. И до этого ты не приезжал долгих пять лет — с момента твоего неожиданного переезда в Аргентину. Неужели мне придется ждать еще пять лет, чтобы ты рассказал, как тебе живется в Буэнос-Айресе, где ты работаешь, есть ли у тебя девушка, счастлив ли ты в этой стране, в этом городе?

Томо:Я никогда не замечал, чтобы тебя волновало, счастливы ли люди, которые живут рядом с тобой. Когда-то ты был уверен, что все должно быть по-твоему. Ты и маме, и Яну, и мне ты диктовал, как мы должны жить, что думать. Ты никогда не прислушивался к нашим эмоциям, к нашим желаниям. Ты лучше, чем мы двое, знал, как надо жить, где учиться.

Отец:Я хотел вам помочь. Я хотел, чтобы вы все были счастливы. Если я вас уговаривал, то только из лучших побуждений, я был уверен, что так для вас будет лучше.

Томо:«Уговаривал»? Не было никаких уговоров. Я помню только требования и приказы.

Ян:Но теперь это уже действительно не важно.

Томо:Важно, важно, еще как важно. То, что убивало нас, еще больше убивало нашу маму. Из-за всего этого наши родители и расстались. Мама уехала жить в Сплит только потому, чтобы его не видеть. Мне было двадцать лет, и для меня ваш развод был как гром среди ясного неба. Все рухнуло. Наша семья распалась в один день. Меня это так потрясло, что я бросил учебу и уехал в Аргентину, только чтобы убежать от нашей разрушенной семьи, от отца-диктатора. В один день для меня все связалось в одно целое. (Оборачивается к отцу) Все ваши ссоры и то напряжение, в котором мы жили последние месяцы вашей совместной жизни. Вы оба скрывали истинную причину ваших все более растущих скандалов. Мама говорила, что вы расстались из-за твоего невыносимого характера. А когда ты на мой прямой вопрос, кто из вас виноват, признался, что виноват ты, я по-настоящему возненавидел тебя и понял, что больше не хочу жить ни в этом доме, ни в этом городе, ни в этой стране. И теперь ты требуешь от меня, чтобы я тут рассказывал, как ни в чем ни бывало. Хочешь, чтобы я уважал в тебе отца и человека. Но я не могу играть и притворяться, что в твоем присутствии мне приятно находиться. Мне также мучительно, как мучительно было тебе на кладбище. Твоя совесть проснулась, и даже желудок не выдержал над могилой женщины, которая из-за тебя покончила с собой.