Роберт Шеррифф: Конец пути

Троттер: Ну, не знаю, не знаю. Я — пас. Меня и так как будто насосом накачали.

Стэнхоуп: И правда, похоже.

Троттер: (пуская в потолок сигарный дым) Как бы то ни было, а цыпленок хорошо пошел, не говоря уже о пудинге. (Мейсон приносит бутылку виски)

Стэнхоуп: Мейсон, из-за вашего пудинга мистер Троттер весь раздулся.

Мейсон: Я прошу прощения, сэр, я не виноват, сэр.

Троттер: Все в порядке, Мейсон. Только остатки уберите, пожалуйста, а то я все съем, и мне будет плохо.

Мейсон: (обращается к Стэнхоупу) Сэр, хочу предупредить вас: это последняя бутылка.

Стэнхоуп: Последняя?! Да ведь мы закупили шесть, черт побери!

Мейсон: Да, правда, но пяти уже нет.

Стэнхоуп: И куда же они подевались?

Мейсон: Одну выпили в первый вечер, другую…

Стэнхоуп: Ради Бога, Мейсон, не надо так подробно. Что ж, придется довольствоваться до рассвета этой. (Обращается к Троттеру и Гибберту) Уже завтра, на рассвете…

Троттер: Хватит об этом!

Стэнхоуп: Ладно, тогда кто будет виски?

Троттер: Я — пас, мне уже некуда. Я бы выпил чайку, Мейсон.

Мейсон: Слушаюсь, сэр. (Выходит)

Стэнхоуп: Чай?!

Троттер: Да, а что? Мне хочется хорошего крепкого чайку. А пока все-таки налей-ка мне глоток виски — что-то сердечко прихватило.

Стэнхоуп: Держи! (Гибберту) А тебе?

Гибберт: Давай, я не прочь!

Троттер: (подавляя икоту) Еще чашечку чая и пойду сменю юного Рали. Жаль, что он не ужинал с нами.

Стэнхоуп: Я его звал. Говорил, чтобы спустился на часок, а старший сержант подменил бы его.

Троттер: Интересно, почему он не пришел?

Гибберт: Парень выполняет свой долг. Мне он сказал, что ему больше нравится быть наверху с солдатами, чем здесь, с нами.

Стэнхоуп: (спокойно) Это его слова?

Гибберт: Да. Я рассказал ему про цыпленка, шампанское, сигары, а он уставился на меня и говорит: «Вы что, серьезно?» Как будто мы должны были все это выбросить.

Троттер: Боюсь, что рейд подействовал на него сильнее, чем мы думали. (Пауза) . Мне Рали нравится. Он отважный и сильный — как он нес немца под мышкой сквозь дым! Как ребенка!

Гибберт: А ты видел его потом? Он вошел в блиндаж и не произнес ни слова; казалось, он не понимал, где находится.

Троттер: Да ведь он еще мальчишка!

Стэнхоуп: (Гибберту) Он действительно сказал тебе, что с солдатами ему лучше, чем с нами?

Гибберт: Да, так и сказал.

Троттер: Надеюсь, он дослужится до Военного Креста. Если бы у меня был сын, я бы хотел, чтобы он был похож на него — такой же сильный и храбрый.

Стэнхоуп: Да прекратите вы наконец говорить об этом проклятом рейде!

Троттер: (удивленно) Да, но…

Стэнхоуп:Я говорю: заткнитесь!

Троттер: (смущенно) Да ладно тебе.

Стэнхоуп: Так хорошо сидели, пока вы не начали снова болтать о войне!

Троттер: Лично я не начинал.

Стэнхоуп: Вот именно ты и начал.

Троттер: Да ты сам начал.

Стэнхоуп: Тогда ты прекрати, ради Бога!

Троттер: Да ладно, ладно.

Гибберт: Я вам рассказывал когда-нибудь о девице из Сохо?

Стэнхоуп: Не помню, наверное, рассказывал.

Гибберт: (невозмутимо) Это вас развеселит. Как-то раз ходил я на танцы и возвращался домой довольно поздно…

Стэнхоуп: Вот и сейчас уже поздно. А тебе в одиннадцать идти в караул. Так что лучше пойди и поспи.

Гибберт: Да ладно. Я еще свеж, как огурчик.

Стэнхоуп: Может быть. Однако отправляйся спать.

Гибберт: Что?

Стэнхоуп: (повышая голос) Я сказал: «Отправляйся спать!»

Гибберт: Ничего не скажешь, хорошенькое завершение ужина.

Гибберт: (дерзко) Вот сам и иди спать. (Молчание. Стэнхоуп смотрит на хихикающего Гибберта)

Стэнхоуп: Что ты сказал?

Гибберт: Да я пошутил.

Стэнхоуп: Повторяю: что ты сказал?

Гибберт: Я сказал: «Вот сам и иди спать». (Стэнхоуп смотрит на Гибберта в упор. Гибберт снова хихикает)

Стэнхоуп: (кричит) Убирайся отсюда!

Гибберт: (с угрозой) Слушай, ты что…