Роберт Шеррифф: Конец пути

Осборн: Я не понимаю, с чего ты взял, что…

Стэнхоуп: Ради Бога, Осборн, не прикидывайся дурачком! Ты же все понимаешь! Ты прекрасно знаешь, что он напишет ей, как я весь провонял виски.

Осборн: Ну с чего ты взял? Он ведь не…

Стэнхоуп: Вот именно. Он не свинья какая-нибудь, чтобы обманывать свою сестру.

Осборн: Он еще очень молод. Ему только предстоит многое узнать. И он сам поймет, что люди на фронте меняются.

Стэнхоуп: Не утешай меня, дядя. Ты что, не видел, как он пялился на меня за ужином и все пытался понять…? Он и сейчас там наверху, в окопах, наверняка все еще думает обо мне и уже догадался, в чем дело. А ведь все эти месяцы он только и мечтал о том, чтобы оказаться со мной, здесь. Бедняга!

Осборн: А я уверен, что Рали будет по-прежнему любить тебя и восхищаться тобой, несмотря ни на что. Такое восхищение героизмом — очень благородное чувство.

Стэнхоуп: К черту героизм! (Он замолкает, а потом вдруг говорит странно высоким голосом) . А знаешь, дядя, я ведь набитый дурак. Я же не кто-нибудь, а командир этой роты. Что мне до этого самодовольного мальчишки? Понимаешь? Он видите ли собирается написать домой и рассказать все обо мне Мадж. Не выйдет! На фронте цензура! Я имею право читать его письма, и я прочитаю и вычеркну все, что он напишет обо мне!

Осборн: Ты не будешь читать его письма.

Стэнхоуп: (задумчиво) Вычеркну все о себе. Потом будет большое наступление, и она так и будет думать всегда, что я был замечательным парнем (наливает еще виски, повторяя «всегда… всегда…») .

Осборн: (поднимаясь с койки) Все не так плохо, как ты думаешь. Лучше ложись и поспи.

Стэнхоуп: Спать? Вот еще, буду я терять время на сон!

Осборн: (берет ранец Стэнхоупа и вынимает из него одеяло) Пойдем, старик, пойдем. Ложись вот сюда. (На койке Стэнхоупа укладывает ранец вместо подушки, стелет одеяло) .

Стэнхоуп: (продолжает сидеть) Самодовольный мальчишка — вот он кто такой. Напросился в мою роту! Я его не звал. А раз так — он получит за свою наглость. (Осборн кладет Стэнхоупу на плечо руку, пытаясь успокоить его и, может, уговорить лечь в постель) Отстань! (Сбрасывает руку Осборна) Чего тебе нужно?

Осборн: Пойди попробуй поспать.

Стэнхоуп: Сам иди спать. Я имею право читать его письма, слышишь, дядя? А ты проследишь, чтобы он сам не отправил ни одного письма, понятно?

Осборн: Хорошо, хорошо. А пока пойдем, тебе надо лечь, отдохнуть, у тебя был трудный день.

Стэнхоуп: (вдруг поднимает голову) Где Гарди? Что ты сказал — он ушел?

Осборн: Да, его уже нет.

Стэнхоуп: Ага, уже ушел. А я хотел бы сказать пару ласковых слов мистеру Гарди. Конечно, он ушел — свинья! В окопах — грязь! Везде — грязь! Я сказал бы ему, чтобы он почистил окопы сначала!

Осборн: (стоит позади Стэнхоупа и снова мягко кладет руку ему на плечо) Мы завтра сами почистим окопы. (Стэнхоуп смотрит на Осборна и вдруг весело смеется) .

Стэнхоуп: Дорогой дядя! Пожалуйста, почисти окопы маленькой щеточкой и совочком (смеется) . Не забудь надеть свой кружевной фартучек.

Осборн: Непременно. А пока пойдем, старик. Я распоряжусь, чтобы тебя разбудили в два часа. (Твердо ведет Стэнхоупа к койке) . Как же ты устал!

Стэнхоуп: (глухим голосом) Боже, я ужасно устал — все болит, тошнит…

(Осборн помогает ему лечь, укрывает одеялом) .

Осборн: Через минуту тебе будет хорошо. Ну как? Удобно?

Стэнхоуп: Да, очень удобно. (Смотрит Осборну в глаза и снова смеется) Дорогой дядя! Пожалуйста, подоткни под меня одеяло. (Осборн поправляет одеяло) .

Осборн: Ну вот, все хорошо.

Стэнхоуп: Поцелуй меня, дядя.

Осборн: Иди к черту! Спи.

Стэнхоуп: (закрывает глаза) Да, я засыпаю. (Медленно поворачивается лицом к стенке. Осборн недолго смотрит на Стэнхоупа, глубоко вздыхает и задувает свечу рядом с койкой Стэнхоупа. Слышится глубокий вдох Стэнхоупа, а потом он начинает тяжело дышать. Осборн идет к проходу и тихо зовет) .

Осборн: Мейсон!

Мейсон: (появляется в незастегнутом кителе) Так точно, сэр!

Осборн: Разбудите меня без десяти одиннадцать, а мистера Гибберта без десяти минут два. Я немного посплю.