Вилен Визильтер - Телевидение. Закадровые нескладушки

В бронетанковых войсках, еще задолго до научно-технической революции, в эпоху прославленных тридцатьчетверок, если выходила из строя рация, что частенько случалось в бою, командир взвода или роты подавал сигнал флажками над башней танка: «Делай, как я». И весь взвод или рота повторяли его боевой маневр. Неожиданно мне пришлось столкнуться с этим правилом и в гражданской жизни. Был я в командировке на Сахалине. Жил в гостинице в двухместном номере вместе с молодым рыбаком, вернувшимся с путины. Командировка заканчивалась. И тут неожиданно выяснилось, что я не рассчитал свои финансовые возможности. На мои телеграфные вопли прислать денег на обратный билет бухгалтерия молчала, как спаянный партизанский отряд. Я совсем пал духом. «Ты что такой, как мешком прибитый?» – спрашивает меня мой «сокамерник». Рассказываю ему свою грустную историю. «И это все?» – удивленно спрашивает он. «Все». – «Какие проблемы? Вот тебе деньги на обратный билет». Я обалдел. Спрашиваю его адрес, на который тут же вышлю долг. «А зачем? – спрашивает он. – Подумаешь, деньги (а деньги и тогда, в эпоху застоя, были немалые). Ты лучше верни их тому, кто окажется в твоей нынешней ситуации». Нужно ли говорить, что такая возможность мне вскоре представилась. И я с огромным удовольствием воспользовался ситуацией и вернул долг тому, кто в нем очень остро нуждался.

Когда было принято решение о возрождении храма Христа Спасителя, мы решили сделать об этом сюжет и взять интервью у главного архитектора Москвы. Едем на встречу с главным архитектором. По дороге автор сюжета, студентка Историко-архивного института, спрашивает нас: «Ребята, а вы хоть знаете таинственные мистические истории, связанные с судьбой этого храма?» Мы, естественно, ничего не знали. Откуда нам было знать. Мы скользим по поверхности событий. В глубину истории редко приходится погружаться. На этот раз с помощью нашего автора рискнули, и ничего хорошего из этого не вышло. Вот уж поистине, меньше знаешь – лучше спишь. И вот что нам поведала наш автор. Оказывается, до строительства храма на этом месте был женский монастырь. Когда в середине XIX века было принято решение о строительстве храма, по высочайшему повелению этот монастырь был снесен. И тогда настоятельница монастыря прокляла это место. Нельзя в угоду новому разрушать старые святыни. Не будет храм долговечен, и ничего здесь не будет. И действительно, храм и полвека не простоял. Взорвали. Решили на этом месте строить новый храм, Дворец Советов. Ничего не вышло. Затем планировали еще какие-то сооружения – тоже ничего не вышло. Грунт не тот, плывуны какие-то. Наконец построили бассейн «Москва». И вот – новое решение. А проклятие-то не снято…

Приехали мы в резиденцию главного архитектора. На первом этаже, где назначена была встреча, развернута экспозиция по истории храма: старые фотографии храма и окрестностей, огромные фотографии его архитектурных элементов, а в центре зала – большой макет самого храма. Главный архитектор опаздывал, задержался на каком-то очередном заседании. И мы решили, чтобы не терять время, подснять экспозицию. Я говорю оператору Грачику Саакяну: «Грачик, пройдись панорамой по фотодокументам и выйди на макет храма». Он так и сделал. Начал с фотографии храма, затем панорама по документам, и стал выходить на макет храма. И здесь телекамера буквально взорвалась у него в руках, внутри загремело, посыпались искры, и все. Получился так называемый салат, когда камера начинает жевать пленку. Все. На этом съемка окончилась. Камеру пришлось отдавать в ремонт. Кассету выбросили. На повтор сюжета нам технику не дали. Решили не рисковать.

Рядом с моим местом жительства расположен храм иконы Смоленской Божией Матери в поселке Софрино. Я бываю там на различных религиозных праздниках. И вот как-то прихожане, зная, что я работаю на телевидении, обратились ко мне за помощью. Их совсем затерроризировал бывший староста. После того, как его переизбрали, он стал писать кляузы во все инстанции: Министерство культуры, Патриархию. Вся культовая жизнь пошла наперекосяк, буквально замучили многочисленные комиссии и проверки. Я решил сделать сюжет в одну из своих программ. Приехали со съемочной группой. Разговор получился потрясающий, на какой-то пронзительной ноте искренности и боли. В заключение решили снять адресный план храма. А дело было в конце декабря. Унылый серенький денек. Полхрама скрыто в густых свинцово-серых облаках. Снимать, собственно говоря, нечего. Но тем не менее я уговорил оператора снимать то, что есть. Выбрали место. А снег – даже не по пояс, по грудь. Долго вытаптывали площадку для штатива. С горем пополам установили его, укрепили на нем камеру. И в этот момент облака над храмом разошлись, обнажив кусочек иссиня-голубого неба, и прямо на купол брызнул солнечный сноп света. «Мотор! – завопил я что есть мочи. – Снимай!» Грачик стал снимать, на ходу поправляя фокус на объективе. «Снято!» – отрапортовал обалдевший оператор. И тут же тучи сомкнулись, и все снова погрузилось в серую муть. Что можно по этому поводу сказать? Ничего. Есть вещи в этой жизни, недоступные нашему разумению.