Георгий Натансон - 320 страниц про любовь и кино. Мемуары последнего из могикан

С разрешения Птушко мы стали бегать по девственному снегу, я все пытался догнать Аллу. Неожиданно она поскользнулась и упала. Я подбежал и опустился на колени, помогая ей подняться.

– Согрелась? – спросил я.

– Нет!

– Хочешь согреться?

– Как?

– Разреши, я тебя поцелую!

– Разрешаю, – произнесла она, улыбаясь.

У Аллы были изумительные губы, всегда горячие и влажные. Так, как она, не могла целоваться ни одна женщина в мире… Мое сердце так колотилось, что готово было выпрыгнуть. Обоим стало жарко. Нашим поцелуям и объятиям помешало прорвавшееся через облака солнце. Осветив Аллу, оно превратило ее в какое-то неземное существо…

И вдруг истошный крик Птушко:

– Где Ларионова, где Натансон?

Он спустил нас с небес на землю. Съемки продолжались.

С отличным настроением мы все вернулись из экспедиции в Москву. По приходу на студию я узнал, что в связи с сокращением штата я уволен с «Мосфильма». В этом списке уволенных, висящем у входа, в основном числились работники еврейской национальности. Список заканчивался фамилией известного режиссера Михаила Швейцера, но туда не попали корифеи – Ромм, Юткевич и Столпер.

Вся эта позорная история была развязана Сталиным. Я раньше и слов таких – «безродный космополит» – не знал, да и вообще ни в школе, ни во ВГИКе никогда не чувствовал себя евреем. В СССР существовала истинная дружба народов, и ни одна национальность не выделялась. В этом было одно из великих завоеваний советской власти…

Заступничество прославленных режиссеров Довженко и Птушко мне не помогло. Большаков по этому вопросу их не принял.

Вскоре стало известно, что сотни тысяч людей еврейской национальности по всей стране остались без работы. Увольняли их, не считаясь с членством в партии большевиков, заслугами и званиями, включая и орденоносцев-фронтовиков. Не трогали только евреев, работающих над атомной и водородной бомбами вместе с Сахаровым и Курчатовым. После создания бомб им всем присвоили звание Герой Социалистического Труда. Еврей академик Харитон стал трижды Героем. Прославился Ландау, став трижды лауреатом Сталинской премии и нобелевским лауреатом а также Героем Социалистического Труда.

Еврей Борис Львович Венников был выпущен из тюрьмы и стал организатором оборонной и атомной промышленности, генерал-полковником инженерно-технической службы, трижды Героем Социалистического Труда, лауреатом Сталинской премии, наркомом вооружения СССР, членом ЦК ВКП(б). В 1945 году назначен начальником первого Главного управления при СНК СССР, которое непосредственно занималось организацией атомных работ. (Это я к тому, что черносотенцы распространяли слухи, будто евреи в войне не участвовали.)

С «Ленфильма» был уволен Леонид Трауберг, известный режиссер-сценарист (фильмы «Новый Вавилон», «Юность Максима», «Возвращение Максима», «Выборгская сторона», созданные совместно с Григорием Козинцевым), а на Студии им. Горького в числе уволенных оказалась Татьяна Лиознова, снявшая через несколько лет легендарную многосерийную картину «Семнадцать мгновений весны» с выдающимся Вячеславом Тихоновым и другие отличные фильмы. Ее восстановили при заступничестве Сергея Герасимова.

Я был в отчаянии.

По совету своих русских друзей-«мосфильмовцев» я подал в суд (он находился на Бережковской набережной) исковое заявление о восстановлении на работе.

Через несколько дней меня вызвала судья, очень похожая на Татьяну Васильевну Доронину. Встретила она меня с очаровательной улыбкой. Я с горечью рассказал ей о том, как несправедливо со мной поступили на «Мосфильме». Ведь на моем иждивении находятся больная мать и неработающая жена с маленьким ребенком, а мой отец в первые дни войны ушел на фронт, имея освобождение от призыва в армию по зрению. Добровольно ушел на защиту столицы и погиб под Ельней.

– Заберите свое исковое заявление. Суд вас не восстановит. Ничем не могу вам помочь. Есть распоряжение: с такими фамилиями, как ваша, не восстанавливать.

Я отказался. Через несколько дней состоялся суд, который длился чуть более пяти минут. В иске к «Мосфильму» о восстановлении на работе мне отказали.

Я обратился с апелляцией в городской суд Москвы. Причем в судах интересы «Мосфильма» защищал юрисконсульт еврей Меерович, который, боясь за свою шкуру, рьяно выступал против меня. (А в народе ходит слух, что евреи защищают друг друга. Это неправда. Вот и сегодня евреи-олигархи, долларовые миллиардеры отказали мне в финансовой поддержке фильма о жизни и творчестве великого писателя Михаила Булгакова. Даже сценарий не захотели читать…) Все повторилось, как в районном суде. После заседания я вышел на улицу, сел на какой-то камень и зарыдал от несправедливости, обиды и безысходности. Тогда казалось, что никогда мне больше не придется работать в кино. Из Алма-Аты я привез в Москву три пары валенок, купленных на базаре маме, сестре и себе. Моя мамочка, чтобы содержать семью, как-то решила одну пару продать на рынке и купить продукты, но сразу же была схвачена переодетым в штатское милиционером, который принудил ее сопроводить к ним в квартиру, где нашел еще две пары. Все валенки забрал, и через несколько дней маму судили за «спекуляцию».