Сергей Эйзенштейн - Дисней

Walt Disney’s work – the most appealing I’ve evermet.

Justified to suppose that this work has most or all the traits of pralogieal attractiveness.

Let’s consider the traits caracteristie of his work and decipher them [3].

Для этого перечислим черты, определяющие картины Disney’n.

A. Это ожившие рисунки.

B. Рисунки – штрихом.

C. Очеловеченные животные.

D. Мало того: одушевленные (человечески) 23.

E. Абсолютно синестетические (звукозрительно).

F. Метаморфические и при этом тоже в двух (обоих) разрезах – и как сюжет, и как форма, т. е.:

1. Вещи вроде «Подводного Цирка» (спруты, «играющие» слонов, полосатая золотая рыбка – тигр).

2. Первично-плазматическое начало – т. е. <���использование> полиформенных возможностей предмета: огонь, принимающий все возможные личины.

Не в этом ли аттракция огня и одна из «тайн» огнепоклонничества?

(На Горьком – «Пожары» – это оправдывается, так же как огонь – образ зверей у него.)

3. То же в отношении формы, как таковой: от сюда типичная для Диснея извиваемость – плазматичность контура. (Disney и «Alice» – шея, размеры и т. п.)

G. Не только животный, но и растительный мир.

Расшифровка всех этих отдельных черт.

О зверином эпосе. Тотемизм. О «возврате в зверя» как идеал силы через pars pro toto [4]одеваемых рогов (древние вооружения), оно над в ироническом плане, т. е. на 180°, в «рогоносцах» – как «носителях» импотенции! (NB. Сюда же «звериные» Schimpfworter [5]– видимо, как оборот прежних магических «возвеличений» через наименование – Coeur de Lion [6]etc. – о качестве.)

Картины Disney’n по материалу чистый экстаз – все черты экстаза (внедрение себя в природу и зверей etc.).

Комизм их в том, что здесь экстаз как процесс представлен как предмет: буквализован, формализован.

Т. е. Disney – пример (внутри общей формулы комического) на случай формального экстазаШ (Great!) (По интенсивности действия такой же силы, как экстаз!)

Америка и формальный логизм стандартизации должны были породить Disney’n как естественную реакцию в пралогическое.

В истории литературы и искусства это уже не первый раз: аналогичные черты эпох порождали совершенно аналогичные же в прошлом явления.

Таков случай с Лафонтеном, как «протестом» против логизма Декартовой философии.

Это блестяще показывает И. Тэн («Les Fables de Lafontaine»).

Нечто (менее пышное), кажется, есть и в период схоластики, когда outlet [7]из клещей логизма идей тоже <���идет> по каким-то аналогичным «звериным» тропам.

«Батрахомиомахия» 24.

Kinderspiele [8]со зверями – это полустанок – филогенетический повтор.

Метаморфоза – прямой протест против стандартно immuable [9].

Рисунок штрихом – линией – одним лишь контуром – есть самый ранний тип рисунка – наскального.

Это, по моему мнению, не есть еще сознательно-творческий акт, но простой автоматизм «обвода контура». Это – обегающий глаз, от движения которого еще не отделено (в самостоятельное) движение руки.

Этому предшествует стадия, когда просто весь человек обходит предмет, чертя собою рисунок (элемент этого в Акрополе).

Силуэтный рисунок имеет свою аттракцию, видимо, на этом же (cf. Japanese Silhouettes and them as such [10]в книге о силуэтах 25).

Подвижность контура – еще одни «узы» с прошлым в том смысле, что тогда рисунок – в основном (и почти исключительно) бег – движение, лишь как бы акциденциально зачерчивающееся.

Особенно a noter [11], что норвежские наскальные рисунки – примерно в натуральную величину оленей и прочих моделей (т. е. даже масштабно не обработанное непосредственное впечатление! – см. об этом данные в соответствующем томе «Propylaen – Kunstgeschichte»).

Рисунок оживленный: наиболее непосредственное осуществление… анимизма! Заведомо неживое – графический рисунок – анимизирован – animated.

Рисунок как таковой – вне предмета изображения! – сделан живым.

Но, кроме того, – неотрывно – и сюжет – предмет изображения – также анимизирован: мертвые предметы обихода, растения, звери – все одушевлены и очеловечены.

Происходит процесс мифологического олицетворения явлений природы (лес – лешим, дом – домовым etc.) по образу своему и подобию… человеком.

От неожиданного шока – человек ударился в темноте об стул – регрессируешь в стадию чувственного мышления: ругаешь стул, как живое существо.

Здесь, видя стул – живым существом, собаку – человеком, влетаешь головой в ощущения психического сдвига – шока, в «блаженное» состояние чувственной стадии!

Синестетика звукозрительная – очевидна и сама за себя говорит 26.