Сергей Эйзенштейн - Дисней

Думаю, что все же здесь дело, как и всегда, – «полустаночное» (полустанок) на эротике.

Ибо эротика – наиболее «дешевый» способ (и общедоступный) для достижения экстаза. И огонь, и Эрос ставятся в связь – вернее, должны были бы ставиться в связь не от непосредственности связи, но через единое общее третье: extasy as such [13]: в обоих есть формула – des groβen Mysteriums der Entstehung [14]. При полном отсутствии «причинной» связи обоих между собою или какой-либо генетической etc. Просто оба, как и многое другое, zielt in denselben Kern [15], и кажется, что имеют прямую связь.

Ту же ошибку делает Freud, когда толкует, что полеты во сне – признак половой неудовлетворенности, и отсюда якобы…

Экстаз есть ощущение и переживание первичной «всевозможности» – стихии «становления» – «плазматичности» бытия, из которого все может произойти.

При этом вне образа, без образа, вне предметности, а как чистое ощущение.

Для закрепления в себе этого ощущения человек ищет образ, какими-то чертами способный походить на это состояние и ощущение. С этим образом потом будет связано представление, словесное ощущение, передача, рассказ об этом состоянии.

Таким образом будут явления полиформальных возможностей: вечно изменяющиеся 1) облик огня (поэт Горький после пророка Моисея!), 2) плазматическая непостоянная форма, 3) вода (вода становится кулаком боксера), 4) облака (all four – все четыре – представлены у Disney’я), 5) музыка: но огонь для Горького – музыка!

Во многом здесь секрет очарования и музыки, ибо в ней образ не стабилен.

Возникающие образы – для всех различны (при отправной общности), в разных состояниях для < одного> слушающего различны, и ощущение многоразличности – одно из очарований.

Но как раз друг к другу – музыку к огню – приравнивает их и огнепоклонник Горький – < напомню >:

«Велико очарование волшебной силы огня. Я много наблюдал, как самозабвенно 27поддаются люди красоте злой игры 28этой силы, и сам не свободен от влияния ее. Разжечь костер – для меня всегда наслаждение, и я готов целые сутки так же ненасытно смотреть на огонь, как могу сутки, не уставая, слушать музыку…» 29

Интересно, что то, что у первобытного – в поверье (Агни), у поэта (Горького) – в образах, у философа оказывается эмблемой, выражающей то же ощущение, ту же мысль, но через философское обобщение.

На этом сходятся три философа. Гераклит, Гегель, который говорит о Гераклите. И Ленин, который выписывает это место из книги Гегеля «Лекции по истории философии» (см.: «Философские тетради» (Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 235)):

«По поводу того, что Гераклит считал процессом огонь, Гегель говорит: «Огонь есть физическое время; это абсолютное беспокойство»…»

Но что же такое время? (Там же):

«…Гераклит говорил: "время есть первая телесная сущность…"»

Ленин считает выражение телесная – «неловким», но-де время – «первая чувственная сущность»…

О времени же Гегель говорит (там же):

«Время есть чистое становление, как созерцаемое…»

Надо просмотреть Гегеля.

Надо просмотреть Гераклита.

Anyhow [16]:

…. огонь – процесс…

…. огонь есть физическое время…

…. время есть первая чувственная сущность…

…. время есть чистое становление…

There we are [17]: Огонь – образ становления, раскрывающийся в процессе.

«Абсолютное беспокойство» – есть, видимо, обозначение для лона становления «все-(омни). возможных явлений и форм».

Ergo: there is nothing on earth as attractive as this! [18]

Энгельс par excellence [19]: он в динамике процесса становления видит всякое явление – и систему философии, и …пейзаж 30. Ощущая единство всей системы мира так же остро, как поэт, соответствие или разницу ее множества. Отсюда – удивительная способность приравнения по этому признаку движения.

[Дрожь контура – это дрожь автора, <���подобная > дрожи видимого в чистом виде.

Дальше – дериватив.

«Ритм» вашего переживания – «основа ритма» вашего построения.

(Мое «О строении вещей» 31.)

Эти вырастающие шеи etc. Disney опять < использует > прямо и непосредственно.

Но еще одна черта – плазматичность формы как таковой.

Последующая стадия в метафоре – это метафора по форме и предметная метафора.

Здесь уже не проекция себя на предмет или с предмета на себя, но перенесение с предмета на предмет.

Но процесс не в «сопоставлениях» и «параллелизме», как пишет Веселовский 32, но вновь по канонам чувственного мышления: по тождественности эмоционального (эффективного) восприятия от обоих и разных.