Петр Мультатули - Противостояние «Утомленным солнцем». Кто и зачем ведет войну с фильмами Никиты Михалкова

Вчера ночью пересмотрела первую часть трилогии. Взглядом взрослого человека, давно выросшего из коротких штанишек романтизма. Как можно было столько лет считать Митю положительным страдальцем, невинной жертвой обстоятельств? Все-таки Олег Меньшиков сильно смутил тогда мой девичий покой.

Жила-была счастливая семья: папа, мама и дочка Надя. И обитали они… в Раю, окруженные милыми и смешными Ангелами. Которые не всегда понимали папу, да и маму тоже, но жили дружно. И без страха.

А потом появился дядя Митя. Ангел, который волей обстоятельств много лет скитался в чужих краях. Человек, который уже давно живет в своем собственном Аду. Потому что однажды предпочел предательство смерти. Оборотень на задании, которому мало просто разрушить этот маленький уютный Рай. Ему нужно насладиться мучениями, упиться дьявольским коктейлем из мести и мук совести, чтобы в очередной раз попытаться умереть. Но падшие Ангелы – бессмертны. Не буду врать, известие о том, что Н. Михалков решил снимать продолжение «Утомленных солнцем», меня шокировало. Вроде бы все умерли. Но «воскрешение» Мити в «Предстоянии» выглядит не просто возможным, оно – необходимо. Слишком прост и слишком ненадежен выбранный им способ самоубийства. Слишком уж азартно он играет со смертью, чтобы действительно умереть. Восставший из Ада встанет и из ванны, когда вода остынет. И продолжит свои игры. В отличие от Котова Мите не на что и не на кого опираться. И это дает ему возможность играть со всеми: с Марусей, с Котовым, со Сталиным и даже со следователем в НКВД.

22 июня 1941 года все личные трагедии померкли, начался всеобщий Ад, в просторечии называемый войной. Я не историк, чтобы рыть горы пыльных книг в поисках «блох» в «Предстоянии» и «Цитадели». Я просто смотрю на экран и либо верю героям, либо не верю. С «Цитадели» я вышла с вопросом, которым не задавалась, наверное, со школьных лет: «А что бы я делала в 41-м? Кем бы из героев я оказалась?» Вспомнились бабушка-блокадница, сохранившая в голодном городе детей; дед-связист, соединявший телефонные провода зубами на сорокаградусном морозе под пулеметным огнем; бабушкина сестра (ох, и матерщинница была, ох огонь-баба!), прошедшая фельдшером и Финскую, и Отечественную; мама покойная, которая всю жизнь ненавидела кисель, он ей столярный клей напоминал, фирменное блокадное лакомство… А я-то – кто?

Для меня неприятие этих фильмов широкой публикой – последствие не только и не столько снижения общего культурного уровня в стране, сколько полной дегероизации нашего прошлого и стремительной победы идеологии общества потребления. Для развлекательного кино герои Михалкова слишком сложны и неоднозначны. Но и думающий, и чувствующий зритель нынче очень не любит, когда ему с экрана просто и грубо бьют по морде.

Как хороша была Маруся в исполнении И. Дапкунайте! Ее обаяние делало незаметными небольшие «звоночки» от той Маруси, которую сыграла В. Толстоганова. Но ведь были они, «звоночки» эти, были! И вот: кругом война, а Маруся продолжает свои игры в бесприданницу. И при этом скручивает в бараний рог троих мужиков, не растрепав прически. Абсолютно современная стратегия выживания «женщины-приза», которой все должны, все обязаны, которую все обидели, а она сама ни в чем не виновата.

В первом фильме мы узнаем, что когда-то Ольга Николаевна, мать Маруси, изменяла с ним смертельно больному мужу. Одна фраза, штришок в портрету. Который и в памяти-то не задержался. А так – Ангел как Ангел, до самого конца. До того, как его прорвет бросить в лицо Котову: «Вот когда мы, маленькие люди, придем к власти…». И становится страшно. Потому что через несколько дней такие же плоскостопые, подслеповатые маленькие люди пойдут на верную смерть, штурмуя «Цитадель». И Котов (вчерашний штрафник, фронтовая пыль) – вместе с ними. Митя из всесильного энкавэдэшника превратится в арестанта с расстрельной статьей. А Кирик пересидит войну в тылу и ведь получит вожделенную власть, встав на место погибшего «большого» человека. А если даже не получит, не пропадет. О нем не придет похоронка, за ним не приедет черный «воронок», он так и будет крутить чужое кино, сидя под каблуком Маруси.

В «Предстоянии» великолепно разделены личный героизм и ответственность за свои поступки. Нам, привыкшим, с одной стороны, к безупречным героям военных фильмов, а с другой – к ощущению себя властелинами если не мира, то уж своей жизни точно, просто страшно осознавать, что героизм может быть и бессмысленным, и неуместным, и приводить к множеству нелепых смертей. Мы слишком привыкли к тому, что изо дня в день просыпаемся в одной и той же реальности.