Дмитрий Губин - Губин ON AIR - Внутренняя кухня радио и телевидения

Но помимо умения говорить здесь есть еще один очень важный момент, касающийся слушателей. У вашей аудитории всегда есть в голове как бы два списка знаменитостей. Один – это те, кто вызывает уважение. Другой – те, кто никаким уважением не пользуется. Например, у «Эха Москвы» аудитория, для которой академик Лихачев и писатель Солженицын – совесть нации, лучшие актеры – Алиса Фрейндлих и Олег Басилашвили, а режиссер – Эльдар Рязанов. Я с этим не спорю, но у той публики, что слушает меня, лучший актер – Олег Меньшиков, а любимый кинорежиссер – Ларс фон Триер, и они скорее застрелятся, чем пойдут на рязановскую премьеру. Для них понятие «совесть нации» ничего не значит, такие вот они циничные люди и нравственные уроды. И приход Солженицына в студию был бы крупной, серьезной ошибкой, а после прихода Басилашвили программу можно было бы вообще закрывать.

Поэтому вы обязаны определиться для себя с понятием «элиты». Это не обязательно персоналии, это часто профессии, социальные позиции, которые модны, популярны в том кругу, под который ваша программа и ваша радиостанция заточены. Вот эти люди и должны приходить.У меня очень простой принцип: «Я – модная глянцевая программа для людей, которые читают модные глянцевые журналы». И поэтому мои главные гости – это редакторы глянцевых журналов, им есть что сказать, они всегда в теме, и они умеют болтать. И в первый набросок списка желанных гостей я мгновенно включил редакционного директора «Максима» Илью Безуглого, главного редактора «Мезонина» Наташу Барбье, главного редактора Men’s Health Николая Ускова, – они изначально были моими героями [18].

Помимо них, есть ряд людей, которые умеют блистательно болтать на любую тему, что бы ни обсуждали. Вот, скажем, уже поминавшийся Федор Павлов-Андреевич. Федя – это человек-оркестр. Надо – он поговорит о том, нужно ли тратить деньги на орбитальную станцию «Мир». Причем у него наверняка обнаружится пара знакомых космонавтов, с которыми он тусовал в «Карма-баре», а также идея собрать на Байконуре грандиозный рейв. И все будут слушать открыв рот.

Маркетологи, рекламщики, диджеи, режиссеры, адвокаты, издатели и владельцы книжных магазинов, театральные критики и кинопродюсеры – это все мои люди.

Но, повторяю, первые люди в глянцевых журналах, колумнисты глянцевых журналов – это ноу-хау нашей программы.

В отличие от гостей эксперты не обязательно должны быть представителями элиты. Они могут вполне могут быть представителями враждебного нам лагеря изданий, напечатанных на плохой бумаге, которые раздаются на перекрестке бабушками, хорошо помнящими Гражданскую войну. В качестве экспертов нам прежде всего нужны люди, которые знают толк в предмете разговора, непосредственно посвящены в проблему .

В принципе, их можно брать все из того же мира глянца, только специализированного. В Москве издается несколько сотен профильных журналов, в последнее время теснимых аналогичными сайтами: от «Рыболова-спиннингиста» до «Швеи-вышивальщицы владимирским крестиком по глади». Специалистов пруд пруди. Вы обсуждаете легализацию оружия – есть журнал «Оружие». Его главный редактор точно знает все про эту тему, и он уж поставит на место слушателя, который будет уверять, что в Америке продают оружие кому ни попадя. Или вот была тема, начало которой вы слышали: «Ночная жизнь и ночные клубы». В принципе, можно было взять ребят из журнала «Не спать!». Но почему в качестве эксперта был приглашен все же адвокат Добровинский? Тот самый, который с прозрачным портфельчиком по заседаниям суда ходит, носит «бабочку» и курит сигары? Потому что он, я это знал, еще и великий тусовщик. Он, например, однажды ночью в гольф играл – там всем выдали светящиеся клюшки и шары, лунки осветили. С одной стороны, он известный адвокат, с другой – известный любитель и знаток тусовочной жизни. По-моему, прикольно. И куда более неожиданно, чем клубный журнал. Мы любим звать в эксперты прикольных людей .

А еще мы используем принцип остранения . Его сформулировал Виктор Шкловский, который писатель и чуть ли не первый отечественный структуралист. Так вот, писатель Шкловский был умен, но по молодости не слишком грамотен. Он правильно сообразил, что для прояснения смысла текст нужно помещать в необычный, странный контекст. Но то, что слово «остраннение», которое от слова «странный», надо в таком случае писать с двумя «н», он не знал, и оно через одно «н» так и вошло в историю русской лингвистики. Остранение – это помещение привычного текста или привычного явления в непривычный контекст. Чтобы они, как справедливо Маяковский заметил, в привычку не входили и не ветшали как платья. Остранение играет роль химчистки смыслов.