Елена Хаецкая - Дневники вампира

Впрочем, все это придет позднее, а пока Йен Джозеф Сомерхолдер увлекается рыбалкой и верховой ездой.

Лошади навсегда – по крайней мере, до сегодняшнего времени, – останутся его страстью. «Я взрослел на лошади», – рассказывал актер. Разумеется, нам бы хотелось видеть будущую звезду интеллектуальным ребенком, проводящим время за книгой, в раздумьях о будущем, но что мы, собственно, хотим от мальчика из луизианской «глубинки»? Читал, конечно, и книги, смотрел, конечно, и фильмы, но рыбалка, лошади и отцовское ремесло, строительство, в куда большей мере занимали его мысли.

«Вообще я хотел бы поработать лет шесть в разных шоу, сняться в нескольких фильмах, заработать достаточно денег – и остаток жизни провести с лошадьми», – такое желание-фантазию высказал однажды актер. Он и сейчас, впрочем, не оставляет верховую езду, но времени на это увлечение практически нет. Сейчас Йен живет на океанском побережье недалеко от Санта-Моники и считает, что это – самое красивое место на земле. Оно прекрасно и при солнечном свете, и ночью. «Я провожу утро и вечер на пляже, никуда оттуда не езжу, только изредка – за продуктами или в химчистку. Там все друг друга знают».

«В жизни мне давали немало советов, но лучший прост: говори, что думаешь и думай, что говоришь. Благодаря ему в моей жизни случилось немало хорошего. Это мое кредо». (Йен Сомерхолдер)

Но на самом деле, если уж говорить честно, Йен постоянно куда-нибудь ездит, и началось это в десятилетнем возрасте, когда миссис Эдна Сомерхолдер решила, что младшего сына стоит попытаться пристроить в модельный бизнес. Задуманное вполне удалось, и Йен получил контракты с лучшими детскими модельными агентствами – Click, Next, Arlene Wilson. Летнее время Йен проводил в Нью-Йорке, куда ездил на съемки. А спустя несколько лет расширил «сферу влияния» и сделался европейской моделью, побывал в Париже, Милане, Лондоне, работал на известнейшие дома моды – Calvin Klein, Dolce & Gabbana, Gocci…

Если говорить о личностном развитии, то работа модели оказала на Йена огромное влияние. Причем он ухитрился взять из нее лучшее и затем использовать в своей работе. Возможно, это вообще черта нового поколения. Популярный деятель искусств былых времен – особенно тот, который начинает так рано, – это, как правило, гений, преждевременно сгоревший в огне успеха, поклонников, наркотиков, алкоголя и так далее. Ничего подобного нельзя сказать о Йене – да и не только о нем. (Неужели выросло наконец поколение, которое сумело наконец научиться на ошибках своих бесконечных предшественников?)

Йен Сомерхолдер вместе со своей мамой Эдной Сомерхолдер

Однако задумаемся: что, в сущности, означало для десятилетнего мальчика из глубинки, и глубинки южной, внезапно очутиться на съемках в Нью-Йорке – в то время как его ровесники с увлечением предаются игре в бейсбол, отдавая этому прекрасному, традиционному для американского подростка занятию все время летних каникул? (Кстати, не отсюда ли периодические весьма иронические упоминания Деймона Сальваторе о том, что Мэтт Донован – звезда школьной бейсбольной команды? «Поздравляю, – ехидно обращается Деймон к могущественнейшей Первородной вампирше Ребекке, которая, несмотря на все свое сверхмогущество, по-прежнему остается «блондинкой», во всех смыслах этого слова, – ты привлекла внимание квотербека!» – А это, как мы, знакомые с американской культурой хотя бы по сериалам, – вершина, к которой стремится практически любая старшеклассница, особенно из группы поддержки).

Не став квотербеком, кумиром и объектом мечтаний девочек из группы поддержки, Йен с детства знакомился с интересными, талантливыми взрослыми людьми, фотографами, художниками, интеллектуалами. «Я впитал в себя Нью-Йорк», говорит Йен, и практически то же трепетное отношение к этому городу мы увидим потом у Деймона Сальваторе. «Я сравнивал жизнь в Нью-Йорке и жизнь в тихом сельском районе штата Луизиана, и это изменило мой взгляд на детство». В возрасте шестнадцати лет Йен оказался в Европе. И это окончательно изменило – и сформировало – его.

Европа и Америка – два разных мира. И самое существенное для человека различие, как водится, заключено не в чем-то крупном (наличии или отсутствия статуи Свободы или университета Сорбонна), а в чем-то бытовом и совсем маленьком, как будто незначительном. Например, в Европе вы можете выпить пива уже в шестнадцать лет и неплохо проведете при этом время. В Америке «алкогольное совершеннолетие» в двадцать один год обычно сопровождается адской попойкой, во время которой вы вливаете в себя целый ящик пива и оказываетесь в больнице. Детям, растущим в Европе, нет нужды подвергать себя таким стрессам. И это один из множества примеров.