Александр Иванов - Мой друг – Олег Даль. Между жизнью и смертью

И еще мне запомнился один эпизод. К концу нашей экспедиции начались съемки картины «Плохой хороший человек». Олег играл Лаевского и попал в положение «параллельных съемок». Мотался туда и сюда. На тех съемках Олежек много работал с Папановым. И вот один раз он прилетел с «Человека» на «Землю». Олег рассказывал про Анатолия Дмитриевича и упомянул, что тот говорил ему: «Олега, ну, как это?! Я и бьюсь, и выжимаюсь, и так, и растак, а вот вижу иногда: не то, не хватает – и все. А у тебя все просто, легко, естественно и… не вымученно».

Сказал это Олег по ходу нашего разговора, просто к слову пришлось. Сказал, не заостряя на этом внимания. Без выпендривания, без педалирования. И прозвучало сказанное убедительно, легко, без хвастовства. А штука-то какая… К чему это все. Я вот думаю… А может, в этом проклятие Олегово, в том, что давалось ему все совершенно и легко – без терний? Ведь Олежек в большой степени оказался совершенно незащищенным человеком. В определенном смысле, направлении. С такой… душой! Душа Олега – нежность. До наивности. А была бы крепость – легче было бы противостоять с одинаковым равнодушием гадостям и подонкам, толкавшим его к краю. Ему было очень плохо и больно от этой незащищенности. Я так думаю.

Это страшная вещь. Как сказать об этом? Я знал и видел двух Далей. Был Олежек, о котором мы говорим. И был – Олег, который убивал себя. Человек и… слякоть. Один убивал другого. И один не мог поддержать другого. Ни в ту, ни в другую сторону. Была середина, и были попеременно края. Если говорить совсем открыто и честно, нужно было убить олега ивановича даля, чтобы он не убивал Олега Ивановича Даля. Вот изнанка легкости. Кто знает, может быть, не было бы этого всего при крепости. А может, не было бы тогда Олега Даля…

Расстались мы с Олегом после этой работы хорошо. Обменялись телефонами. После «Земли Санникова» мы с ним встречались мимолетно, нежно и благорасположенно друг к другу.

Был один момент, когда мы чуть было не встретились в еще одной киноработе. Летом 1977 года меня утвердили на роль директора заповедника в фильм Анатолия Эфроса «В четверг и больше никогда». Но… на меня Артур Макаров написал сценарий картины «На новом месте». Одно перебило другое. Я извинился перед Эфросом и ушел. В общем, разошлись на этот раз наши с Олегом дорожки.

Кстати, я вот вспоминаю и что-то не могу припомнить точно: как я его тогда называл? Хотя, нет – верно… Олежек, Олег. А в поздние годы – уже Олегом Ивановичем.

По-моему, в том же 77-м году… Да, наверное, в 77-м… Где-то, я уж не помню – в редакции, что ли, какой, был «круглый стол», посвященный актерской профессии. Выступал я, излагая свои соображения по поводу «актерского инструмента». Хорошо помню, кто и где сидел на этом мероприятии. Были там Калягин, Люда Зайцева, а справа от меня – Басов Владимир Павлович, за ним – Олег.

И вот, Олег начал валять дурака. Он сидел и комментировал мимикой и жестами все, что я говорил. Это было очень смешно – он «играл на мою речь». Я могу сказать, «все смеялись». Да, ведь что там смеялись! Все, кто сидел там в этот момент… весь этот «круглый стол» – упал, умер, сдох. Олег… испортил все мое выступление, смешал все эти мои «творческие изыскания» с… Вот была такая история, такой эпизод. Но не было на него обиды ни тогда, ни сейчас. Потому что за этим стояла доброта.

Я видел много интересных работ Олега просто со стороны, как зритель. И вот что запомнилось, что думается.

В 1969 году я посмотрел «Удар рога». Был такой телеспектакль. Олег играл главную роль – тореро. Человека, страдающего от того, что он должен рисковать. Надуманно? По-моему, да. В этом изначально заложен примитив. Какая-то слабинка в драматургии пьесы. А как же гонщики, акробаты, трюкачи, каскадеры… и так далее? Это ведь все – как хождение по досочке над пропастью… все эти профессии. Деньги? Но ведь не одни же тореро рискуют за деньги… Страх во всех этих вещах – это непрофессионализм. Если человек испытывает страх, вероятно, он туда не пойдет даже за деньги, а если уж идет, то тут – другие проблемы.

Вообще само кино выдумало подобный страх и теперь его мусолит везде, где только можно. Тема? Сама тема меня не тронула – она врала. А Олег… А для Олега это было будто создано. Удивительная пластика. Пластика Олежека-тореро. Дело в чем: описать-то словесно это нельзя. Это видеть надо.

Потом у него был «Король Лир». Это очень сильно – «Лир». Вообще, целиком. Конечно, Олегу нужно было работать с Козинцевым, но больше не довелось. Олег – Шут. Я не помню, видел ли я фильм целиком или нет. Кажется, я смотрел его урывками, по телевизору. И вот Шут – под дождем, в грязи… очень «в фокусе» у меня эта его работа. Это лицо передо мной стоит. Вот, по-моему, две самые значительные по достоверности его работы: Шут в «Лире» и актер в «Не может быть!». Во всяком случае, Олег в них абсолютно влит, без каких-то оговорок.