Брайан Крэнстон - Жизнь в ролях

И уж что-что, а рассказывать истории он умел.

Молодой, голубоглазый, физически крепкий и умеющий постоять за себя, да еще талантливый рассказчик – неудивительно, что он пользовался успехом у девушек. Да и сам он был неравнодушен к женскому вниманию. В актерских школах часто случаются романы. Поэтому нет ничего удивительного в том, что через пару лет мои отец и мать связали себя узами брака, обвенчавшись в маленькой церквушке на Колдуотер-Кэньон-авеню в Студио-Сити. Моя мать стала образцовой женой 1950-х – бросила все ради того, чтобы ее муж достиг поставленной цели, а именно – стал кинозвездой.

Родители купили скромный типовой дом и продолжили действовать в соответствии со сценарием. В 1953 году родился мой брат Ким, затем, в 1956-м, я и, наконец, в 1962-м, моя сестра Эми.

Мы жили в городке Канога-Парк, на Макналти-авеню, в одноэтажном доме под номером 8175. По расстоянию это совсем недалеко от Голливуда, но на самом деле – в другой вселенной. Мы были жителями Долины, которые если чем и славились, так это своим тягучим, немного гнусавым выговором. Смена времен года в Долине почти не чувствовалась. В жаркое время года, когда уровень загрязненности воздуха был высоким, родители ограничивали пребывание детей на улице. Помню, мы играли в ангелов, лежа на спине в желтой высохшей траве и взмахивая руками, словно бабочки крыльями.

Моя мать работала в фирме «Эйвон», волонтером в Институте Брайля, была представителем компании «Таппервер», входила в родительскую группу поддержки детской бейсбольной лиги, в Ассоциацию родителей и учителей. Каждый год она своими руками шила нам костюмы для Хеллоуина.

Отец тренировал нашу детскую бейсбольную команду. Он обожал бейсбол. Я – тоже. И продолжаю любить его по сей день. Как-то раз, когда мне было четыре или пять лет, я с отцом побывал на матче «Доджерс». Тогда клуб переехал из Бруклина в Лос-Анджелес, но еще не имел своего стадиона. Поэтому «Доджерс» с 1958 по 1961 год играли домашние матчи на стадионе «Мемориал Колизеум». Он строился для проведения футбольных матчей и легкоатлетических соревнований, и его размеры и пропорции были не очень подходящими для бейсбола. С левой стороны поля забор стадиона надставили экраном, высота которого составляла сорок два фута. Даже ограждение под названием «Зеленый монстр» на знаменитом стадионе «Фенуэй-Парк» в Бостоне не превышает тридцати семи футов.

Помнится, игрок по прозвищу Уолли Мун [2], родившийся где-то среди хлопковых полей Арканзаса, умудрялся могучим ударом биты отправлять мяч почти вертикально вверх, так что он почти исчезал из виду и перелетал даже через высоченный экран. Когда это происходило, весь стадион ликовал. Это были чудесные моменты. Мне это казалось торжеством невозможного над возможным, как будто мяч в самом деле отправили прямиком на луну.

Даже после того как «Доджерс» в 1962 году переехали на собственный стадион, и даже после того как наша семья стала разваливаться, запах свежеподстриженной травы, голос комментирующего очередную игру Вина Скалли, доносящийся из динамика радиоприемника, вид бейсбольного поля – все это пробуждало в моей душе теплые чувства, дарило мне ощущение надежды.

Отец довольно часто брал нас с братом на съемки кинофильмов и телепередач, в которых был занят в качестве актера. Помню, однажды он очень удивил нас. Подведя нас с таинственным видом к трейлеру, который был прицеплен к нашей машине, он распахнул дверь, и мы увидели внутри… живого ослика! Я очень хорошо его помню. Его звали Том. Какое-то время отец держал ослика на нашем заднем дворе. Соседские мальчишки и девчонки приходили посмотреть на него, а заодно и на нем покататься. Он прожил у нас месяц или два. Потом отец его куда-то увез. Пока, Том! Рад был с тобой познакомиться.

Иногда отец привозил домой военную форму, каски, значки и прочие армейские атрибуты. Мы с братом использовали их в своих играх. Позже я понял, что отец брал их ненадолго, а затем возвращал. Подобный инвентарь на киностудиях всегда на строгом учете. Но нам с братом все эти вещи доставили много радости.

Когда отец в редких случаях приносил домой со съемок оружие, мы с братом с удовольствием играли в войну. Все мальчишки в нашей округе в таких случаях сражались с немцами, японцами или индейцами. Мы не разбирались в истории и не понимали, почему они были нашими врагами. Просто так было принято, вот и все.

А потом однажды диктор телевидения сказал: «Мы прерываем свою программу, чтобы передать сообщение особой важности». В последующие годы всякий раз, когда такое случалось, я весь напрягался, как струна.