Вадим Радаев - Смотрим кино, понимаем жизнь - 19 социологических очерков

Этим отчасти объясняется и возникшая у современной молодежи тяга к советскому прошлому, разумеется, в сильно идеализированном (воображаемом) виде. Ведь именно в советское время, как теперь может казаться, молодежь играла главную роль, решала великие задачи и совершала великие прорывы – к атомному ядру, в Арктику, в космос.

Сегодня же ощущается дефицит больших проектов. Состоявшееся в 2014 г. присоединение к России Крыма, вокруг которого было столько шума, послужило напоминанием о Великом времени, о том, что могли делаться Большие дела. Восторженная реакция большинства на присоединение полуострова индицирует массовую неудовлетворенность, тоску по былому (имперскому) величию, по реализации поистине масштабных проектов. И фильм напоминает нам об этом.

Еще нам пытаются указать на важность поиска какой-то нравственной Правды, общезначимой Истины (не обязательно научной) – вместо извечного плюрализма мнений и привычных рассуждений в стиле «с одной стороны, с другой стороны…».

Сегодня тихо возрождается критика буржуазного мира, который раньше мы «бичевали» извне, а теперь проживаем изнутри. Мы видим, что былые идеологические построения замещаются прямыми коммерческими интересами. Или, как говорится об этом в фильме: мир неумолимо захватывают «приобретатели».

На этом фоне возникает стремление к чему-то подлинному. И в первую очередь хочется настоящих отношений, без деланности и фальши. Чтобы Человек стал главной ценностью, и не только в дежурных гуманистических словоизвержениях ни о чем, а главной ценностью на деле, когда готовность пожертвовать своим здоровьем и даже жизнью ради другого человека воспринимается как норма. И не рассматривается как особый героизм, как проявление какой-то супердружбы, а просто (или совсем не просто) как твой неотъемлемый человеческий долг. Мы видим, как старик-оленевод загоняет своих лучших ездовых оленей и сам едва не помирает ради спасения совершенно чужого человека, из другого мира. И не размышляет, стоило ли это делать и что он получит взамен. Причем делает это естественно, как будто это и есть его повседневная рутина.

В сегодняшней обычной жизни нам приходится лишь надеяться, что другие люди или мы сами поступим достойно или хотя бы адекватно, случись что-то неладное. Но, увы, не оставляют нехорошие сомнения. А на пространстве «Территории» нам показывают мир, где правил удивительно мало, но эти правила очень понятные и жесткие. И каждому ясно, зачем они нужны. Ибо одно дело, скажем, ошибиться с цифрами или написать очередную глупость в социальных сетях. Другое дело, когда ценой твоей ошибки становится гибель людей. Возникает совсем другое понимание личной ответственности. И она неизбежно меняет отношения между людьми.

Еще ощущается какая-то тоска по былой общности людей. Приведем характерное высказывание режиссера Сергея Лобана о советском времени: «Это время было душное, и ничего хорошего по большому счету в нем не было. Но было ощущение совместного проживания под знаком какой-то надежды» [112] Цит. по: Круглова Т . К вопросу о содержании концепта «социалистический коллективизм» // СССР: Жизнь после смерти. С. 57. .

Обращаясь к этому чувству, мы ведем речь не о сплоченных трудовых коллективах, не о советских застольях, не о гемайншафтных бабушках на скамейках в общем дворе. И вообще не об общности знакомых, соседей, друзей, любимых, коллег. Речь идет об особом роде коллективизма, связанном общностью Судьбы. Чтобы войти в такое сообщество, недостаточно нормально общаться и даже соблюдать формальные и неформальные правила. Для этого нужно пройти некий Путь, который сделает тебя своим, сопричастным. Когда уже не нужно ничего обсуждать – можно просто молчать, вспоминать, сопереживать радость или горе с теми, кто разделил с тобою эту судьбу.

Сегодня ты можешь получать тысячи месседжей и тысячи лайков от сотен виртуальных «друзей». Подобной общности все равно никогда не возникнет.

Нам, видимо, по-прежнему не хватает какого-то единения с Природой, через которое мы стремимся обрести гармонию и душевное равновесие. Природа здесь воспринимается как нечто двойственное – с одной стороны, как объект покорения, а с другой – как некое естество, нечто подлинное. В этом отношении местные жители в фильме (пастух и его дочь) выступают как органическая часть этой природы. Пастух Кьяе (Герасим Васильев) часто размышляет о Времени, Жизни, Счастье. Живя в гармонии с природой, он ощущает полную гармонию с собой. И невольно мы начинаем ему завидовать, несмотря на всю убогость условий его материального существования.