Валерий Перевозчиков - Владимир Высоцкий. Только самые близкие

— Часто он заезжал к нам после возвращения из-за границы — рассказывал… А нам все было интересно: как там жизнь на том «проклятом Западе»?! Выходили во Франции диски — привозил, показывал. Дарил, по-моему, только Лене Сульповару. Однажды приехал и говорит:

— Поехали, прокатимся.

А мне очень нравился его большой «мерседес»…

— Ну поехали.

Поехали к Володарскому, попили чайку — и уехали. Однажды приехал с Ваней Бортником — он сидел в машине… А потом, года с 76-го, — его болезнь. У нас ведь хорошо понимали, что наркомания — это опасная болезнь, старались помочь. А раньше — с алкогольными делами… Володины друзья нас уже знали — звонили, когда надо было помочь.

— А вы ездили на такие вызовы?

— Да. Это, в общем, неприятно было… Но что делать? Я же говорю, что Володя к этому времени был у нас своим человеком. Вы же знаете, что Высоцкий умел контактировать с людьми, был совершенно неординарным человеком. И как было не помочь? Меня он уже хорошо знал:

— Ну как дела, Володя?

Однажды позвонил кто-то из друзей, мы поехали… Володя был пьян, — очень пьян, просто в совершеннейшем уходе. Мы его на носилках спускали с пятого или шестого этажа, несли вниз, к машине… Запой — это даже не то слово: ну, пьет человек потихоньку… А тут было сильнейшее алкогольное опьянение, и с ним могло случиться все что угодно: он мог захлебнуться, задохнуться… Пятое-десятое…

А в институте мы Володю приводили в себя — мне кажется, даже ничего нигде не оформляли… Прокалывали, делали капельницу — быстро приводили в форму, а потом кто- нибудь из друзей за ним приезжал, увозил домой.

Народный способ лечения всех этих похмельных дел — тысячи лет на Руси один — на следующий день выпить еще. А мы помогали Володе «прерваться», чтобы через два-три дня он мог выйти нормальным человеком. Мы могли и умели это делать, потому что наш «контингент» больных — с различными травмами — поступает в основном в состоянии опьянения.

— О гемосорбции вы знали?

— Гемосорбцию делали у нас в институте, в отделении искусственной почки. Я знал, что Володе это делали и что он в гемосорбцию очень верил. По-моему, для Володи это был один из последних шансов…

— Вы дружили с Игорем Годяевым — ныне покойным. Расскажите, что это был за человек?

— Мы не дружили, мы работали вместе. Игорь говорил, что знал Володю гораздо раньше, чем я… Насколько я тогда понял, Игорь был вхож в дом, хорошо знал Марину. У него была масса фотографий — и с Володей, и с Мариной. Кассеты с записями, причем у него были записаны разные варианты песен. После смерти Володи я переписывал эти кассеты, видимо, это были рабочие записи: один и тот же куплет звучал по-разному.

Где это все сейчас? Я не знаю… Может быть, у Наташи — вдовы Годяева? Наташа с дочкой живет у родителей Игоря. Они работали за границей — теперь на пенсии.

— А теперь о той самой ночи — с 24 на 25 июля 1980 года…

— Было обычное дежурство, но я знал, что Володя в плохом состоянии. У нас даже шли разговоры, что его надо класть в институт… Не то чтобы мы ждали, но знали. Высоцким должны были заниматься специалисты.

А ночью — часа в четыре — прямо к нам прибежал Валерий Янклович:

— Володе — плохо!

Но мы же на государственной службе — надо оформлять наряд на выезд, писать все эти бумажки… А тут мы сразу выскочили — в машину и поехали. Приехали на Малую Грузинскую вместе с врачом Рюриком Кокубавой. Кажется, нас встретил Сева Абдулов… Володя лежал в большой комнате, он был уже мертв. Раньше нас приехала еще одна реанимационная бригада — ее вызвали из дома.

В квартире было довольно много людей, я не знал никого, кроме Абдулова и Янкловича. Нет, там был еще Вадим Иванович Туманов, с которым я познакомился позже. И одна девушка, как я потом узнал — Ксения. Мы подошли к Володе, все было ясно — мертв.

Все в квартире были какие-то испуганные… Валера сел прямо на пол рядом с Володей, схватился за голову. Ну горе — что тут говорить… Мы пробыли в квартире минут пятнадцать. Да, когда мы подъехали, на улице уже стоял милиционер.

— А причина смерти?

— Ох… Это потом у нас пошли всякие домыслы и предположения: мы стали думать, как и почему это могло случиться? А тогда, на первый взгляд, — это была скоропостижная смерть. Ничего такого — ярко выраженного — не было. Обыкновенный умерший человек. Никаких следов насилия или чего-то там еще — ничего этого не было. Володя лежал, как будто спал, руки были вытянуты вдоль туловища. Абсолютно белые руки…