Евгений Чепкасов - Триада

Посмотрев вниз, Миша увидел, что и впрямь угодил ногой между леской и удилищем бамбуковой двухколенки. Ему захотелось рвануть и ну его, этого рыбачка, свяжет, но всё-таки Миша сдержался и выпутался, сердито пробормотав:

– Не фига под ноги класть.

«Только бы не с этим поселили», – подумал Гена Валерьев.

А Миша Солев, выбравшись из автобуса и вдохнув вольный сосновый воздух, почти забыл о Светке и о том, как она рассказывала совершенно незнакомой девчонке всю подноготную о себе и о нем, и так громко, стерва, специально громко… Но он почти забыл о Светке, вдохнув воздух «Кометы», и, поставив баул на полувытоптанную мураву, отошел на пару шагов, приподнялся на носки – выше, выше, еще выше, до предела, до дрожи в икрах – и изнеможенно упал на пятки. «Ладно, не это главное, – подумал Миша, переведя дыхание и ощутив приятное спокойное отупение. Красота-то какая!»

– Слушай, а что у тебя со Светой? – участливо спросил подошедший слева белобрысый кудлатый парень с костистым продолговатым лицом.

«Сидел рядом и ничего не слышал!» – яростно подумал Солев, а затем с нежной издевкой, как распоследнему кретину, ответил:

– Со Светой у меня, Степа, ничего. Просто дура она.

– Вообще-то я и не лезу, – слегка обиженно, но вполне миролюбиво заметил Степа. – Планы не изменились, оккупируем зеленый домик?

– Да, попробуем. Нас сколько набирается?

– Давай считать. Света, как я понял, не с нами. Получается, что ты и Гриша без пары. Двое. – Он загнул два пальца и, обняв за талию рыженькую улыбчивую девушку, продолжил: – Плюс мы с Леной. Плюс Олег с Ириной. Итого – шестеро.

Упомянутые тощий прокуренный Олег и хомякообразная уютная Ирина тоже подошли и вожделенно поглядели на равноугольный деревянный домик.

– Итак, нас шестеро, – повторил Степа. – Две семейные пары и одна… гм… несемейная. Гриш, иди сюда, мы тут о тебе говорим.

К компании развинченной походкой приблизился чернявый лысеющий гражданин лет тридцати в свитере а-ля Фредди Крюгер и, почесывая мощную грудь, позевывая и позыркивая карими разбойничьими глазами на многочисленных солагерниц, протянул:

– Работы-ы!.. – а затем полюбопытствовал: – Что вы тут обо мне говорите? Типа того, не хотите жить со мной под одной крышей?

– Хотим, Гриш, очень хотим, – рассмеялся Степа. – Но только под одной крышей – не больше. Короче, все в сборе. Заканчиваю. Нас шестеро. В зеленом домике четыре двухместные комнаты. Следовательно, к нам могут подселить еще двоих.

Но на самом деле к ним подселили одного – неимоверно худого русоволосого парня с бамбуковой двухколенкой, который бессловесно вторгся в пустую комнатку, положив на одну из сквозистых коек дорожную сумку, а на другую – полиэтиленовый пакет с сухарями и яблоками. Избегая расспросов и участия в дележе остальных комнатенок, Гена Валерьев быстренько смылся, так что соседи даже не успели узнать его имени.

«Один! – ликовал он, таща к домику тяжелый комковатый матрас, обернутый вокруг плоской пухлявой подушки. – С этим козлом, правда, по соседству, но зато отдельная комната, крючочек есть. Лысый тоже не подарок – интересно, как он попал в наш лагерь, в его-то возрасте… Остальные вроде бы ничего, особенно альбинос этот, говорун, а девчонки некрасивые… Но надо быть любезным и приветливым: всё-таки под одной крышей», – заключил юноша и, раскатав матрас по кровати, вышел из комнатки и соизволил представиться.

Постельное белье обитатели зеленого домика получали вместе, поскольку всё оно записывалось на одного человека, в данном случае – на Степу. Стоя в очереди за бельем, Гена узнал от Вали Велиной, что она поселилась в каменном корпусе и что их три в палате (Валерьев ухмыльнулся насчет палаты и получил локотком в бок). С Валей жили, как оказалось, Артуркина Оля и еще Света, при выдаче белья отсутствовавшая и охарактеризованная заглазно. Во-первых, у этой Светы нелады с парнем (близстоящий Миша Солев при этих словах помрачнел), а во-вторых…

А во-вторых, все удивленно примолкли, глядя в едином направлении и глядели так с минуту, изумляясь всё более и более, некоторые согласованно загибали пальцы, словно измеряли по неведомой шкале всеобщее недоумение, затем прорезались и голоса:

– Что ж это?..

– Откуда?..

– Кто они?..

– Это дети, – ответил Гена, раздраженный идиотичностью последнего вопроса, и кто-то хихикнул.

– Обстоятельство, конечно, странное. До сих пор «Комета» была студенческим лагерем, – высказался альбинос Степа.