Алексей Иванников - Заслуженный гамаковод России

Однако созданием второго хода – ведущего на улицу в противоположном главному ходу направлении – мои планы не ограничиваются. Я уже наметил и совсем недавно приступил к прокладке ещё одного ответвления, благодаря которому – я надеюсь – система коридоров превратится в полноценное убежище, где меня не сможет одолеть даже целая стая. Здесь же находятся склады с продовольствием, которое я периодически заменяю на новые пополнения: даже многодневная осада мне будет абсолютно неопасна, и в том, что касается вероятной борьбы с горячо любимыми соплеменниками: я могу быть вполне спокоен.

Если же говорить о главном нашем противнике – человеке – то на своей территории: а я считаю данное строение именно своей территорией – я почти всегда избавлен от необходимости встреч с ним. Здесь отсутствуют постоянные жилища, в которых они проводили бы большую часть времени: никто не мельтешит перед глазами и не грохочет разными предметами, вызывающими у любой уважающей себя крысы аллергию и ещё большую неприязнь: так и тянущую напакостить и отомстить за все наши унижения и обиды.

Ещё и раньше – если представлялась возможность – я любил иногда специально устраивать неприятные сюрпризы: подгрызть дверь квартиры или перекусить десяток-другой проводов, проложенных сплошным массивом где-нибудь в подземелье – что может быть проще для крысы, наделённой набором сверхкрепких резцов и клыков! Мои же способности позволяют мне творить и большее: и разгрызть пару башмаков или прокусить шину у тех мерзких драндулетов, под колёсами которых нашли смерть многие тысячи и тысячи из нас – мне почти ничего не стоит.

Что же касается конкретных проявлений мести с моей стороны, то в последнее время мне полюбилось портить предметы, находящиеся в некоем помещении. Занятие несложное, тем более что только днём – и то не всегда – там появляются люди, использующие помещение. Лазая же по стеллажам – набитым мешками, тряпками и инструментами – я исследую их назначение и затем с помощью резцов и клыков стараюсь привести в негодность. Проще всего рвутся мешки: куснёшь этак разок в одном месте, а потом приложишься ко второму, и немного только проведёшь резцами: а дальше уже оно сыпется само по себе, независимо от твоей воли и желания.

С одеждой же возни намного больше: не слишком удобно оказывается кромсать объёмистые полотнища, разложенные на полках. Здесь уже требуются терпение и настойчивость, однако мне – как и многим сородичам – не занимать подобных качеств; и когда я в особо бодром и приподнятом настроении: то так и летят рваные ошмётки направо и налево, раздувая без предела и без того боевой настрой.

Нельзя ведь забывать: я почти лишён возможности поддерживать боевую форму в тренировочных условиях. Когда крыса живёт в стае, то ведь с чем ей постоянно приходится иметь дело? С выяснениями отношений для уточнения имеющейся иерархии: мелкие стычки и потасовки имеют чрезвычайное значение, не приводя при этом к серьёзным травмам и увечьям. И прежде чем молодую крысу возьмут в настоящую экспедицию – она должна многому научиться и пройти достаточно суровую проверку. Не выдержавшие же всех испытаний с самого начала занимают нижние ступени иерархии и просто не используются в больших и важных делах: никому не нужны лишние жертвы или инвалиды, число которых в любой стае и так достаточно велико.

Так что нелегко приходится мне в данном деле: и только постоянные изнурительные пробежки, копание ходов и порча имущества не дают мне окончательно растолстеть и заплыть жиром. Некоторые его запасы желательны – на случай внезапной катастрофы – однако они не должны сказываться на физическом состоянии: я постоянно проверяю свои габариты в узком проходе бокового туннеля, и в случае необходимости ограничиваю рацион и изменяю интенсивность работы.

Помимо всего прочего я завёл постоянные ритуалы, которым стараюсь неизменно следовать. Любимый всеми ритуал умывания и чистки я провожу намного больше и значительно тщательнее вылизываю и прочёсываю мягкую серую шёрстку. Никто ведь не будет помогать мне в этом и заботиться обо мне: в подобном моему существовании есть и отрицательные грани. Но главнейшее перевешивает всё: никто не смеет помыкать мною и на любой враждебный выпад у меня имеется вполне достойный ответ: два ряда крепчайших резцов и клыков, готовых вцепиться и без сомнения придушить любого, посмеющего бросить вызов.

Что же касается нововведений, то самым явным из них стала любовь к водным процедурам. Далеко не все крысы воспринимают нормально водную стихию, и мало кто будет по доброй воле плескаться и плавать в открытом водоёме, доступном солнечным лучам. Я же полюбил это занятие, и иногда – в особенно жаркие и душные дни – выбираюсь из логова и тайным маршрутом доползаю до широкой и глубокой канавы, в мелководной части которой – под сенью кустов и деревьев – я и провожу значительное время. Иногда я совершаю заплывы и даже развлекаюсь, преследуя местных обитателей: лягушек и жаб. Неплохой объект охоты для сильной молодой крысы, нуждающейся в постоянных занятиях. Однако окончательно я их не убиваю, только слегка покусываю: скользкие липкие создания не самое вкусное блюдо в нашем рационе, и только в отсутствие вещей более приятных мы вынуждены охотиться на них по-настоящему.