Белогородская Сергеевна - Македонцы

Он всю дорогу гадал, чем он так приглянулся Пашке и его другу, что они не хотели оставить его в покое: «Может и правда это все потому, что я такой…маленький?». Даже в мыслях мальчик сделал паузу, прежде чем признаться самому себе, что он еще сущий ребенок по своим интересам, да и ростом он куда ниже сверстников.

Ему хотелось прийти домой и как на духу выложить все маме и папе. Рассказать об издевках ребят из средней школы, о том, как он хотел заплакать, но сдержался, о том, как Пашка и Стас кидали его рюкзак и бросили в колючие кусты, а он полез и получил несколько болезненных царапин, о том, как он упал и распластался на земле и как горела левая щека, на которую он приземлился. Слова словно уже сидели на кончике языка и хотели сказаться сами. Но услышав беспокойное «Что случилось?» от мамы, вытирающей в спешке мокрые руки о фартук и имеющей самое скорбное лицо из всех, что он видел, Саша выдавил лишь два слова: «Я упал».

– Как ты так умудрился? Да на тебе живого места нет! А что с твоим носом? – мама принялась оглядывать его со всех сторон, присев на одном колене.

Саша и забыл, что из носа пошла кровь и что ему больно практически везде, особенно на душе, когда смотрел в мамины глаза. Солнечный свет с кухни озарял ее лицо и Саша понял, что если эти глаза заслезятся, заплачут, то он непременно в них потонет, словно в самой глубокой части бескрайнего серого океана. В этот миг ему явно чудились волны, и слышался шум воды, и еще Саша видел, как ее зрачки ожили и обернулись двумя черными кораблями. «Интересно, куда же они плывут?» – задумался мальчик, будучи тем еще фантазером.

Мама задавала еще какие-то вопросы, но Саша слышал лишь их отголоски и гулкое эхо: «Ну, посмотри…», «Как?…», «И еще штаны…», «Саша…», «Саша, сынок! Ты меня слышишь?»

Он уловил последнюю фразу и тихо уткнулся в ее плечо. Она больше ничего не говорила. Молча сняла с него рюкзак и помогла стянуть ботинки. Молча проводила в ванную и включила теплую воду, проверив температуру рукой. Кровь под носом и грязь в светлых Сашиных волосах смылись быстро, а вот зеленка сперва замарала мамины руки и фартук, и только потом приземлилась на колени мальчика, больно ущипнув за свежие раны.

Наконец, когда Саша сел за стол и принялся цеплять вилкой кусочек мяса, мама села напротив и спросила: – Сашенька, сынок, почему ты молчишь? Не бойся, скажи. Ты точно так сильно…упал? – вилка Саши скрипнула, – Или тебя побили?

– Мам, честно, я сам упал. Не волнуйся, пожалуйста. – Саша уставил взгляд на тарелку, чтобы не проколоться на лжи и принялся за еду. Есть было горячо, но он шустро проглатывал каждый кусок, торопясь увильнуть в свою комнату.

В Сашиной комнате было просторно и светло. По левой стороне от двери стояла кровать с тумбой, по правой – компьютерный стол. Напротив – большое окно с зелеными занавесками. Вообще, почти все там было зеленым и синим, ведь Саша любил эти цвета. Зайдя туда, он резкими шагами направился к кровати, сел и, наконец, позволил себе заплакать. Так больно было молчать, но еще больнее – расстраивать маму. Но хуже всего то, что она наверняка пойдет жаловаться в школу и уж тогда Саше никогда не отделаться от звания «маменькин сынок».

«Нет», – подумал Саша, – «Я не буду ничего говорить. Мама постирает форму и зашьет рюкзак и кто знает – может, завтра меня не будут трогать хулиганы? Может им надоест надо мной издеваться? Может следующий день будет лучше сегодняшнего?». Саша чувствовал себя жалко и беспомощно. Так, словно нелепее и слабее его нет на свете человека.

Откинувшись назад, он открыл глаза и в пелене слез увидел сначала размытые пятна, а уже потом очертания звездных фигур, расклеенных у него на потолке. Это были такие специальные наклейки, которые заряжались от солнца и лампы, и горели нежным неоновым цветом ночью. На улице было светло и в такое время они были бледно-салатовыми. Вид звездного неба, пускай и не настоящего, обладал любопытной способностью успокаивать Сашу. Так и сейчас, слабо видимые наклейки его немного приободрили.

В его глазах они становились объемнее и живее, срывались с места и хаотично двигались по потолку, словно по просторам бескрайнего космоса. Сашин взгляд напоминал тот потерянный вид, который был у него перед стоящей рядом на колене матерью. Такой же отвлеченный вид был у него недавно, когда засмотревшись в окно во время урока, он воображал, как листья на дереве танцуют необыкновенный танец и пропустил вопрос учителя. Тогда он получил замечание за рассеянность и толчок локтем от одноклассника – Тимура. Он сидел с ним за партой всегда и, будучи гордым собой хорошистом, старался спасти Сашу от провала, когда ему задавали вопрос, а он снова витал в облаках.