Владимир Савич - Бульвар Ностальгия

магазин и купил бутылку водки…

– Что с тобой, Тимур?! – всплеснула руками жена. – Что с тобой? Пьяный!

Боже мой, какой ты пьяный. А воняешь! Чем ты воняешь? – жена принюхалась.

–

Пальто!? Боже мой – это же бельгийское пальто. Посмотри, на что оно похоже.

Галстук!? Галстук на спине! А шляпа, где твоя шляпа? Боже, видел бы ты, на

что ты похож. – Возмущенно – испуганно восклицала супруга.

– Не…прав…да…а! Я пр… екра…а…а… сно вижу… на кого… я похо…ож! -

возразил заплетающимся языком Тимур Александрович. – Я… похож… на

мудака с обрубками! – Тимур Александрович потряс культяпками. – На мудилу с

Нижнего Тагилу – вот на кого я похож! Хотел быть героем, а вышел инвалид.

На инструменте вам, Тимур Александрович, ясно как Божий день, не играть.

Ступайте-ка вы в культурные функционеры. А ведь кем бы я мог стать. О! О!

О! Если бы не это, – Тимур Александрович тряхнул правой рукой. – суки

кругом! Иуды!

– И я! – обиженно воскликнула жена.

– Нет… Ты-ы-ы дру-г-ое дело… Ты… т… да прилепится-ся жена-а-а к мужу

своему. Ты свя-а-то-е… – Тимур Александрович забормотал и минуту спустя

уже храпел.

В другой бы день можно было бы сказать – сном праведника, но каков был сон

у Благонравова в ту ночь, то никому неведомо…

Утром не успел еще Тимур Александрович снять вычищенные женой пальто и

шляпу, как в кабинете зазвонил телефон.

– Из министерства. Характерный звук. А у меня голова совсем не варит.

– Тимур Александрович, ну как поживаешь, родной? – поинтересовался зам.

министра и, не дав ответить, продолжил. – Тут видишь, какое дело. Решил,

знаешь ли, на Родину, в город детства с благотворительным концертом маэстро

Шпильман зарулить. Шпильман, брат ты мой, это не ворона на проводах, а

культурное событие! Ну, не тебе объяснять.

– Так вы не объясняйте, а говорите конкретно, – раздраженно буркнул

Благонравов.

– А конкретно… Короче, концерт, мы думаем, лучше всего провести в твоем

заведении. Во-первых, охрана у тебя в театре надежная. Во-вторых, вы,

кажется, учились вместе.

– Да, – подтвердил Т. А. Благонравов. – Учились – не доучились…

– Ну, вот и отлично. Такая получится встреча старых друзей. Почти как у тети

Вали в передаче «От всей души». Короче, готовься. Концерт намечен, -

чиновник назвал дату.

– Кино! Плохая пьеса! Нет, нет, нет – так не бывает. Это мне все снится. Это

похмельный синдром, – Благонравов потер виски. – Нет, это не синдром, – на

столе лежала записка с его почерком. – Такого-то числа. Такого-то месяца.

Неужели реальность? Сцепились шестеренки справедливости!? Сцепились. Ну

что ж… Бывает, брат Шпилька, на свете такое, чего и не снилось нашим

мудрецам! – Благонравов зябко потер ладони. – Как говорится, на ловца и зверь

бежит, или как там еще – на воре шапка горит! Welcome to родной город, мистер

Шпилька. Уж не обессудьте за будущую встречу. Как говорится – глаз за глаз…

Не я решил. Судьба вас ко мне привела…

Концерт удался на славу. С него шумной толпой отправились в охотничий

домик. Баня. Водка. Малая Родина.

– Господа, друзья, товарищи, сегодня я играл как никогда. Ей-Богу, как никогда.

Да что говорить, я уж, поверьте мне, не сыграю так больше, – вскинув бокал,

признался Шпильман. – Вот что значит – играть в родных стенах. Вот что

значит – играть для настоящих друзей. Виват, господа, виват!

– Тимур, друг, на брудершафт и дай я тебя облобызаю! – Шпильман нежно

обнял старого приятеля. – Родной ты мой. Я так часто тебя вспоминал. Так

часто. Эх, Тимур, Тимур, минули годы. Минули. Кажется, все есть! Всего

достиг, а вот на тебе – чего-то не хватает. Ни родных, ни друзей. Живу на

шумной Пятой авеню, а поговорить не с кем. Веришь-нет? А помнишь, как мы

болтали. Сколько планов строили. Ах, Боже ты мой, Боже! Ну, ты-то как? -

поинтересовался Шпильман у Тимура Александровича.

– Да, слава Богу! Слава Богу – ничего. Скрипача не вышло. Ну, да с такими

пальцами какой скрипач, – Благонравов тряхнул травмированной кистью.

– Да, да, да… – сочувственно закачал головой Шпильман.

– Не вышло – так и не вышло. Немножко преподавал. Немножко выступал.

Знаешь, этакий музыкальный Павка Корчагин. Приходили смотреть как на

дрессированную макаку. Мысли стали нехорошие посещать. Черт его знает, чем

бы это все закончилось, но тут на счастье ли, на горе ли реформы подоспели.

Старого директора за пьянку из театра выбросили, взялись нового искать, а из