Елизавета Сагирова - Лето придёт во сне. Часть 2. Оазис

Глава 11.

Русалка.

Яринка замолчала и уставилась в одну точку, а я воспользовалась этим, чтобы перевести дух. Разжала кулаки, которые, оказывается, до этого сжимала с такой силой, что пальцы онемели, а ногти впились в ладонь. К счастью, того, чего я боялась больше всего, Яринка не сказала: Бурхаев-старший, при всей своей несомненной гнусности, не изнасиловал её. Если только…

– Так ты согласилась всё ему рассказывать про Яна?

Подруга молчала, и мне опять стало страшно. Нет, не может моя Яринка оказаться настолько неразумной, чтобы не увидеть единственного правильного выбора!

– Ты согласилась или нет?!

Она отрицательно качнула головой, и моё сердце ухнуло в пустоту. Я уже открыла рот, чтобы издать горестный вопль, когда подруга торопливо ответила.

– Не сразу. Не сразу согласилась.

Мой так и не прозвучавший возглас обернулся облегчённым вздохом. И я уже собралась выразить это облегчение в словах, но Яринка вдруг заплакала. Тихо и безнадёжно. Я сразу пересела к ней, обняла за плечи, она уткнулась мне в плечо, вздрагивая всем телом. И сразу начала рассказывать, торопясь, взахлёб, спеша выплеснуть накопившуюся боль.

Бурхаев задал вопрос и выжидающе замолчал. Яринка стояла там же, посреди гостиной на ковре, зябко ёжась, и инстинктивно прикрывала руками обнажённую грудь. Она молчала, упрямо глядя в сторону, и повисшая между ними пауза начала угрожающе затягиваться.

– Мне долго ждать? – наконец, подчёркнуто терпеливо осведомился отец Яна, барабаня пальцами по диванному валику.

Яринка не ответила. Согласиться на первый вариант она не могла, на второй – не хотела. И молчание сейчас казалось ей единственным приемлемым вариантом, который, по крайней мере, даст ей чуть-чуть времени, маленькую отсрочку перед неизбежным.

Но Бурхаев не позволил ей воспользоваться этой отсрочкой. Он не стал больше ничего спрашивать, не стал ждать. Вместо этого, раздражённо крякнув, поднялся с дивана, тяжело ступая, подошёл к моей подруге и схватил её за руку.

В первый момент застигнутая врасплох Яринка не сопротивлялась, позволила подтащить себя к дивану, швырнуть на него лицом вниз и, только уткнувшись носом в бархатную обивку и услышав над собой тяжёлое мужское дыхание, отчаянно рванулась, попыталась вскочить. Но сверху на неё уже навалилась сопящая, пахнущая алкоголем и табаком тяжесть, придавила, обездвижила, грубые руки жадно зашарили по обнажённому телу.

Яринка закричала. Без надежды на чью-то помощь, без желания просить о пощаде, но от непреодолимого отвращения, от несправедливости и безысходности.

– Заткнись, мать твою! – прошипел Бурхаев-старший, с силой вжимая её лицо в диван. – Подумают – пожар…

Лишённая возможности кричать и дышать, Яринка задрыгала ногами, пытаясь освободить хотя бы голову, суметь чуть-чуть повернуться, чтобы ухватить немного воздуха, но Бурхаев навалился сильнее, стиснул в кулаке её волосы. Перед глазами замелькали мутные пятна, пульс уже гремел в ушах, а лёгкие мучительно сжимались, и в мечущемся Яринкином сознании вдруг мелькнула злорадная мысль, что задохнуться сейчас – может, и не худший финал всей истории. Ещё немного потерпеть – и всё кончится, страшное останется позади, она наконец-то обретёт свободу и беспечно полетит прочь между чёрным морем и чёрным небом, оставив ни с чем подонка Бурхаева с его, получается, впустую потраченными деньгами.

И моя подруга уже почти не сомневалась в таком исходе, когда всё неожиданно кончилось.

Отец Яна отпустил её голову, поднялся на ноги и, как ни в чём не бывало, принялся снова пить из бутылки, а Яринка осталась лежать навзничь, шумно глотая воздух, судорожно царапая ногтями обивку дивана. Потом свернулась калачиком, спрятавшись сама в себя, почти жалея о том, что не успела задохнуться.

– Ну, вот что, – диван прогнулся, Бурхаев сел рядом с Яринкой, но на этот раз не прикоснулся к ней, а его голос снова звучал ровно и бесстрастно. – Дурака поваляли и хватит. Свои условия я тебе озвучил. С тебя одно слово "да" – и можешь выметаться. А попробуешь снова играть в молчанку, я тебе не только сегодня кузькину мать на всю ночь устрою, но и в ближайшие полгода разучишься ноги вместе держать. Я ведь могу тобой и друзей угостить, я щедрый. Так что спрашиваю второй раз, третьего не будет. Сотрудничаем?

Яринка снова замолчала, страдальчески прикусив губу, а я почти простонала, не в силах больше выносить неизвестность: