Инга Кондратьева - Девятая квартира в антресолях

– Куда же Вы, новый знакомый, прошу Вас, присядьте.

– Благодарю Вас, мадам, но я направляюсь на веранду. Не желаю мешать аромат табака с запахами кухни. Простите.

– О! Тогда, может быть, угостите огнем и меня? – и губы вопрошающей приникли к мундштуку.

Тут же после этих слов, сдуру, полез за спичками господин, сидящий рядом с ней, но на него за столом шикнули, и он смешался. Серж перегнулся через стол, и вдова прикурила свою длинную пахитоску, глядя все время ему в глаза.

– Оставайтесь. У нас тут запах табака приветствуется.

– Еще раз простите, мадам, но я курю трубку, а она требует уединения. Разрешите откланяться. – И Сергей Горбатов продолжил свой путь. Когда его спина скрылась за стеклянными дверями, давешний его «завистник» прошипел вслед:

– Ну, не наглец ли?!

– Нахален, этого не отнять, – задумчиво сказала Варвара Михайловна. – Но, с такими бывает и интересно – не знаешь чего ожидать. – Она обернулась и глянула через окно на улицу. – Здесь уже стало скучно, господа. Поедемте кататься! А кто не сможет, тех жду сегодня вечером на ужин. А завтра, не забудьте, у меня чтения. Жду всех! – Она открыла расшитую черным стеклярусом сумочку-кошелек и, достав из него бумажку, сунула ее подошедшему официанту. – Это тебе, голубчик. А всё это запиши на мой счет. Пойдемте, господа. А Вы, Неволин, выполните мою просьбу. Привезите мне к вечеру все издания этого «странника». Десяти рублей Вам достаточно будет? А завтра, будьте любезны, доставьте автора лично. Старайтесь, голубчик, старайтесь!

– О, да, постараюсь уложиться в сумму, добрейшая Царица щедрости!

– Постарается он, – себе под нос бубнил «завистник». – За семь рублей полное собрание Лермонтова с золотым тиснением приобрести можно. А на этого и сорока копеек жалко будет. Тьфу!

Шумная компания высыпала на улицу, загрузилась в две коляски и покинула Выставку. Неприкаянный Неволин остался в одиночестве, достал из кармана платочек и вытер намечающуюся лысину от капелек пота. Он огляделся и заметил в полумраке веранды Сергея. Неволин вернулся, подошел к нему и искренне поделился:

– Простофиля ты, братец! Такую рыбу упускаешь. Вон вокруг нее, сколько мошкары вьется, а тобой она собственноручно интересуется.

– Да повидал я, Клим, и рыб таких и акул, – нехотя, не выпуская трубки изо рта, отвечал Сергей. – У меня сейчас другой интерес есть.

– Это ты зря. Интерес интересом, а Варвара Михайловна женщина щедрая. Мне вот денюшку дала, чтоб я твои вирши ей в печатном виде приволок, то-то.

Сергею польстило такое внимание, и скрыть этого не получилось. Но он сразу же принял прежний скучающий вид и как бы между делом спросил:

– И много дала?

– Достаточно.

– И откуда ж она такая?

– «Пароходы Товарищества Мамочкина. Отправляются ежедневно до портов Каспийского моря и попутных пристаней», – Неволин простер руку куда-то вдаль. – Слыхал? Еще пару пассажирских до Твери ходили. Мамочкин для пробы запустил да преставился вскоре. Вот она Мамочкина вдова и есть. Уж год как миновал. Теперь оне оживают и всяческим искусствам покровительство оказывать изволят. А я временно Гермесом при богине состою.

– Ну, так беги, служи, доставай.

– Побегу, Сереженька, побегу. Гордыня – грех смертный. А я милости с благодарностью принимаю. Она и тебя, многим чем, могла бы одарить.

– Вот-вот. Как бы лишнего не заполучить, – саркастически ухмыльнулся Сергей.

– Ты это зря, Серж. Она – женщина чистая в своем роде, а что молодым людям помогать склонность имеет, так кто из нас без слабостей, да без греха? А пользы от нее больше. Вот Казакевич. Сочинял вальсики да полечки для своих племянниц, и кто про них знал и слышал? А с ней связался, так зайди в любой нотный магазин – на первой витрине красуется.

– И где ж сам твой Казакевич? – цедил слова Сергей. – Что-то я его при ней не заметил.

– Ну, так он дурак оказался. Болтал лишнего.

– И чего ж он сболтнул?

– Да глупость, Сереженька, – развел руками Клим. – Ерундистика просто! Что обои в ее спальне без вкуса подобраны. Всего-то.

– И что мадам?

– Погнала. Поганой метлой. Теперь в поисках и в тоске. А ты ей дерзишь. Глупо, Серж. Она добрая. Велела тебя всё равно завтра звать на вечер.

– Сводня ты, Клим! Тебе-то какой интерес?

– А мой интерес маленький, Сережа. Крошечки с барского стола. Так что ты подумай еще. Ну, побегу твои тиражи выискивать, не все ж еще, наверно, раскупили?

– Беги, беги, – Серж откинулся на спинку кресла и замер в глубокомысленной задумчивости.