Инга Кондратьева - Девятая квартира в антресолях

В самом начале года, в январе, родилась девочка – здоровенькая и голосистая. Молодая мать радовалась ей, как подарку, или как неожиданности, каждый раз удивляясь, что вот это существо у нее на руках имеет к ней непосредственное отношение, что это ее дочь и что она будет теперь всегда. Она каждый раз, видя Таню, силилась понять, как так происходит, что этот – другой человечек – ее плоть? Разглядывала ее, но так все равно до конца и не понимала. Интереса к новинке хватило ненадолго. Гликерия взяла из деревни хорошую кормилицу, а брату отписала, что грех на душу брать не желает, и что следить за его женушкой сил ее не хватит, пусть забирает к себе. А с детьми все будет хорошо. Генерал обещал, но просил обождать то окончания маневров, то смены квартир, то наступления зимы и все оттягивал свой приезд.

Ядвига стала все чаще уходить невесть куда из дому, а возвращалась лишь под утро, и от нее сильно пахло вином. Когда Танечке исполнился годик, видимо на радостях, мамаша ее загуляла так, что не являлась к дочери аж с неделю. По возвращении, в момент, когда разум ее был в наиболее ясном состоянии, Гликерия попыталась усовестить ее, даже пригрозила… Ядвига плакала, клялась, кинулась обнимать спящую дочь… Но через пару дней у той случились именины, и не отметить их любящая мамаша позволить себе просто не могла. Ее нашли на третье утро после ухода, совсем рядом с домом, замерзшую в сугробе. Забирать генералу из Нижнего стало некого.

Дети росли. Сережа после гимназии так ничем определенным и не занимался, по слабости здоровья к военной службе был не годен, но вроде бы в нем проснулись способности к поэзии – он ходил на поэтические чтения, был одним из постоянных членов некоего литературного кружка и его даже пару раз напечатали тоненькими изданиями. Тетка своих воспитанников не баловала. Кормить кормила, одевать одевала, но в руки денег давала мало, все время пыталась их приструнить, приладить к какому-нибудь делу, и как казалось брату и сестре, главной ее жизненной задачей было ограничение их личной свободы. Смерти ее они не ждали и не желали, потому, как с наследством не поймешь – открыто она никогда ничего не обещала, ни племянникам, ни брату своему. А вдруг, возьмет и отпишет все какому-нибудь приюту? А у папаши ясно, какое состояние – что и было, то поиздержалось, а прибавлением его никто и не озадачивался. Когда уж тут, все служба, да служба. Так что пусть пока уж так идет. Но мысли о самостоятельной жизни ни одного из них не покидали.

***

– Я говорю, познакомь меня с этой Лизой! – Сергей умел быть настойчивым, когда это было нужно ему лично.

– Ну, пошли. – Таня даже приподнялась на стуле, но тут же плюхнулась обратно, передвинув графин так, чтобы он загораживал ее лицо. – Ой, нет, не сейчас. Не пойду туда, там княжна Чиатурия с ней.

– А это что за растение?

– Ну её! Зануда.

– А родители зануды кто?

– Грузинские князья. Но тебе там делать нечего, братец. Княжна Нина до того правильная, что если ей только покажется, что с ней ведут себя не честно, или не почтительно, то ее папаша тут же обидчика зарежет. О! Кого я вижу! – Таня горделиво ухмыльнулась – А это уже мой поклонник. Архитектор Борцов собственной персоной.

– Он же старый! – скривил рот Сергей. – Ему уже лет сорок, наверно.

– Не может быть, чтобы сорок! – Таня изумленно посмотрела на братца. – Да он тебя не так, чтобы намного старше-то! А впрочем, какая разница, если он талантливый?

– Ты имеешь в виду «богатый», сестрёнка? – хохотнул Сергей. – И где же ты его подцепила?

– Фи, что за выражения! – скривилась Танюша. – Он был в Институте гостем maman и половину экзамена по рисованию простоял около моего мольберта.

– А что ж тогда на балу он все с твоими занудами танцевал, а не с тобой? – дразнил Сергей сестру.

– А может это ты его спугнул! Вдруг он подумал, что ты – мой жених? – Таня не собиралась сдаваться. – А скорей всего, он перед Мимозовым выслуживается, тому Лизин отец компаньоном приходится.

– Тогда точно, знакомь меня с ней. Как хочешь! Если там Мимозов рядом, то это неспроста, его деньги за три версты чуют, – и Сергей, переключившись вниманием, позвал: – Официант! Смени салфетку.

– У тебя что, платка нет? – брезгливо спросила Танюша, видя, что тот утирает салфеткой лоб.

– Платок уже давно мокрый.

– Но тут совсем не жарко. Может быть, ты плохо себя чувствуешь? – обеспокоилась она, только сейчас замечая испарину на его лице.

– Нет, сестренка! Сегодня я чувствую себя прекрасно. Но в аптеку на обратном пути заехать надо. Но это после. Я сегодня не уйду отсюда, пока ты нас не познакомишь. А пока пойду на воздух. Покурю.