Олег Мельник - Книга Тьмы

– Какой же тогда информационный обмен может быть самым достоверным, если вербально полная передача данных невозможна? – спросил Густаво после некоторой паузы в начатой беседе.

– Копировально-образный, – ответил Константин.

– То есть тот, который мы используем. Но мое восприятие образов может отличаться от восприятия брата по оружию.

– Тогда общайся с ним его языком, – посоветовал Константин.

– Это как? – заинтересовался Густаво.

– Непосредственно через Тьму, – ответил Князь.

– Ее образы слишком тяжелы. Мне трудно долго разговаривать с Ней…

Где-то в созданных взрывом развалинах раздался глухой крик, приглушенный толщами бетона. Голос был слишком высоким для взрослого человека – это кричал ребенок. Как он оказался в пустом здании – Князь не уловил. Конечно, люди и даже дети не являлись для него такими важными фигурами, чтобы бросаться на помощь сломя голову. Но крик повторялся, затянулся плач, и Князь принял решение оставить бой ради спасения.

– Если Хаос научился нас обманывать, но саму визуализацию Хаоса создают люди, что это получается? – спросил Мартин в продолжение своего разговора.

– Что у человеческого страха появилось второе дно, – ответил Князь.

– Что это означает?

– Скорее всего, сомнение в реальности.

Ни окон, ни дверей на втором этаже больше не было – верхние этажи целого подъезда смялись в одну гору бетона и кирпича. Как в этой железобетонной мясорубке осталось что-то живое – можно было только догадываться. Князь принялся разгребать завалы, откидывая в сторону целые кирпичные глыбы и бетонные плиты. Плач становился все ближе. Наконец, отправив в сторону очередной строительный кусок, Князь Тьмы наткнулся на стенку старого советского шифоньера. Прочности натурального дерева хватило для того, чтобы в горе обломков оставить небольшой мешок безопасности, в который по счастливому случаю угодил ребенок. Но – стоит хоть как-то нарушить целостность этого мешка, – и убежище окажется ловушкой, в которую устремится поток битого кирпича и прочего хлама. Князь пробил дыру в шифоньере – из темноты на него глянули детские глаза. Этот взгляд был такой необычный, что Князь на какое-то время растерялся.

– Не бойся, все будет хорошо, – сказал он в темноту. Глаза моргнули, плач прекратился. Девочка не видела Князя, но слова и присутствие Стража обволокли ее защитным одеялом.

Совершив несколько движений, Князь осторожно расширил дыру и вытащил ребенка из убежища. Девочка была цела, за исключением нескольких гематом и ссадин. Слой пыли на волосах, испачканная одежда и сажа на лице делали из нее настоящего чертенка. Князь Тьмы проанализировал психологическое состояние ребенка и убедился в том, что все показатели находятся в пределах нормы, – для девочки происходящее было игрой, правила которой она до конца не понимала.

Девочка спала, когда шум на улице вытащил ее из детских грез и поместил в одиночество квартиры – кроме нее дома никого не было. Она поначалу с любопытством глядела в окно, но вскоре чувство тревоги переместило ребенка под компьютерный стол в комнате родителей, где и застал ее взрыв. Накренившийся шифоньер и столешница спасли девочке жизнь.

Пока Князь пробирался обратно по завалам, держа спасеныша на руках, биение сердца девочки окончательно выровнялось и она даже сделала попытку заснуть – усталость и чувство безопасности от присутствия Стража склеивали ей веки. Князь хотел было передать ее в руки воинов, охранявших убежище, но вдруг передумал и отчего-то решил перенести ее сам.

Бой клонился к завершению – огненный смерч уничтожил большую часть стаи. Прибывавшие отряды с дальних концов города приводили с собой все меньше чудовищ. Окончательная победа над Хаосом на этом участке была только вопросом времени.

Убежище напоминало Ноев Ковчег. Длинные коридоры, растянувшиеся на пару сотен метров, были полностью забиты людьми, домашними и уличными животными. Настроение – как в подлодке, медленно идущей ко дну. Громко старались не говорить, где-то плакали, где-то успокаивали, где-то причитали, но большей частью – смиренно ожидали развязку событий. Электричество отсутствовало, в подвале царила ночь, местами нарушаемая небольшими фонариками, телефонными подсветками. Иногда чиркали спички и зажигалки – чтобы на время короткого проблеска отыскать что-то во тьме.

Князь шел вдоль нити Судьбы, тянущейся от девочки у него на руках и пропадающую где-то в глубине мрачного лабиринта. Доставить ребенка необходимо было именно туда. Люди в узких проходах вжимались в стены, чтобы дать воину дорогу, но совершали это непроизвольно и даже как будто не замечали своих действий.