Анатолий Курчаткин - Через Москву проездом

– Не поднимай разговора. – Филимонов надел пальто, наклонился, провизжал молниями на ботинках, застегнув их, и разогнулся. – Говорено – и будет. Иначе не могу – и все. Точка. Надо, не надо – надо! У меня горит. У меня от всех мыслей об этом голова пухнет. Действовать надо, работать надо, а иначе какой смысл: подумать – и забыть? А? – Он поднял указательный палец, подержал его так мгновение и опустил вниз: – Во!

До станции было двадцать минут ходу. Уже совсем рассвело, морозец стоял градуса четыре, и идти по этому бодрящему, пахнущему свежевыпавшим снегом воздуху было хорошо и приятно.

На станции возле касс работал газетный киоск. Покупать газеты не имело смысла – к вечеру почту принесет на дом почтальон, Филимонов потоптался-потоптался у киоска, раздумывая – может быть, купить все-таки в дорогу какую-нибудь из тех, что не получает, и решил не покупать: если купить, то тогда выходило, что вечером газеты ему принесут попусту – все важное-то во всех газетах одно, и оно уже будет им прочитано.

К зданию в Москве, в котором размещалась нужная му редакция газеты, Филимонов подошел ровно в двадцать пять минут двенадцатого. Пропуск ему был заказан, он разделся внизу в гардеробе и пошел по лестнице наверх, на указанный этаж.

В приемной заместителя главного, к которому Филимонову было назначено, кроме секретарши на стуле рядом с ее столом сидел еще, любезничал с ней мужчина лет тридцати. Сидел он, забросив ногу на ногу, покачивая этой висящей в воздухе ногой, и ботинок на ноге был такой же, как у Филимонова, – из коричневой замши, с молнией. Филимонов вошел и доложил секретарше о себе, мужчина тут же вскочил со стула и, улыбаясь, назвал его по имени-отчеству:

– Прохор Дементьич! Здравствуйте!

– Да! Слушаю вас! – полуповернул к нему голову Филимонов, недовольный, что не дают досказать секретарю все необходимое.

– Здравствуйте, Прохор Дементьич! – повторил мужчина, протягивая руку, и Филимонову пришлось протянуть свою. – Александра Борисыча, к сожалению, срочно вызвали, – сказал мужчина, разводя руками и по-прежнему улыбаясь, – он очень огорчился, но ничего не мог поделать и поручил принять вас мне. Я член редколлегии, редактор того как раз отдела, в котором находилось ваше письмо, меня зовут Валерием 3иновьичем. Валерий Зиновьевич Сухородов.

– Ага, – сказал Филимонов, разглядывая Валерия 3иновьича, и инстинктивно следом за тем посмотрел на обитую черным дерматином, всю в серебристых мебельных гвоздиках, дверь кабинета, в которую мгновение назад еще собирался войти. «Сидит там, поди, притаился, как мышь, – с неприязнью подумал он. – Вызвали его, ага, огорчился… 3наем мы – огорчился…» – Ну что ж, на нет и суда нет, – специально скрипучим голосом, чтобы показать свое неудовольствие, сказал он. – Давайте принимайте вы, что ж… посмотрим, давайте.

У Валерия 3иновьича были туго зачесанные назад и немного вбок, масляно блестевшие черные волосы, гладко выбритое упитанное лицо – Филимонову нравились такие лица.

– Пойдемте, – тронул Валерий 3иновьич Филимонова за локоть.

Он привел Филимонова в свой кабинет, подвел к небольшому журнальному столику, стоявшему поодаль от письменного стола, отодвинул от него кресло, жестом пригласил Филимонова садиться и в другое сел сам.

– Водички, а? «Боржоми». Не против? – улыбаясь, спросил он, беря в руки стоявшую на столике одну из двух бутылок и приготовясь открывать ее.

– Чего ж… можно, – сказал Филимонов, кладя папку на край стола и поближе пододвигая к себе стакан.

Валерий 3иновьич ловко, с одного нажатия ключа открыл бутылку и налил в оба приготовленных стакана до половины.

– Славная водичка "Боржоми", – сказал он, поднимая свой стакан и глядя его на свет – пузырьки газа на стенках были словно серебряные застывшие капли. Отпил глоток, поставил стакан и, все так же улыбаясь, наклонился, облокотился о стол. – Ну, Прохор Дементьич… я вас слушаю.

Улыбка у него была учтивая, любезная, и Филимонову это тоже нравилось.

– Что меня слушать… – все так же скрипуче сказал он. – Александр Борисыч вам поручил… суть дела в чем, вы знаете? Статью мою читали?

– Читал, – кивнув, сказал Валерий 3иновьич.

– Ну вот. Что мне говорить. Все, что в статье, то и повторю – все то. Вот здесь в папке, – Филимонов нагнулся и постучал пальцами о мягко-твердую крышку папки, обтянутую поверху голубым пластиком, с положенным на жесткий картон паролоном внутри, – здесь я всякий фактический матерьялец припас, я вам докажу, как я прав, насколько это необходимо – то, что я предлагаю. Но только сначала вы мне скажете, что вы по этому поводу думаете, а уж тогда и я.