Вадим Тимошин - Слезы ангела мести

Всеми правдами и неправдами, нам удалось остановить волну наступления. «Бегемоты» дымились бесформенными грудами металлолома, пехота отступала. Я сгоряча подумал, что мы победили. Но я ошибался.

– Воздух! – крикнул старлей и упал ничком. В ту же секунду в нескольких сантиметрах от орудия, за которым он только что был, пронеслись несколько плазменных шаров. Я посмотрел вверх, в неба над городом, и почувствовал, как сердце уходит в пятки. «Приплыли» – только и смог подумать я.

Высоко над нами, подобно гигантскому молоту над наковальней, навис громадный линкор Протектората.

В далеком двадцатом веке многие рок-музыканты сравнивали в своих песнях любовь с кокаином. Сравнение, конечно, удачное. Она дарит состояние эйфории, так же, как и наркотик. Она вызывает натуральную ломку. Но главное даже не в этом. Солдаты колумбийской наркомафии в свое время посыпали раны кокаином, боль исчезала. Обработанный таким способом боец мог сражаться даже со смертельной раной, совершенно её не замечая. Так же и любовь. Если мысли на поле боя заняты той, ради которой ты держишь в руках оружие, тебя не убить так просто. Я только что в этом убедился лично. Когда над нами появился линкор противника, и надежда, казалось, исчезла, я закрыл глаза и представил себе Землю. Представил, что я иду с Катей по кукурузному полю, что находилось рядом с нашим дачным домиком. Мы часто гуляли по полю. Кукуруза была довольно высокой, и можно было, не стесняясь, заняться любовью посреди поля, не опасаясь посторонних глаз. Потом лицо Кати почему-то преобразилось. Рядом со мной шла Кристина. Господи, почему я так запал на неё? Я знаком-то с ней всего несколько часов, а уже готов раскалывать ради неё планеты. Может, просто война – катализатор чувств?

Я открыл глаза. Укреплению пришел конец. Погруженный в свои мысли я даже не услышал, как десятки плазменных снарядов превратили наш взвод в хаотическое переплетение тел и кусков станин орудий, присыпанное сверху цементной пылью. Сам я странным образом оказался жив. Хотя ствол моей фотонной пушки вдавило мне в грудь на несколько сантиметров. Два или три ребра однозначно были сломаны, комбинезон пропитала кровь. Но я был жив! Это обязывало меня к мести за погибших товарищей.

На первый взгляд, пушка, торчащая у меня из груди, была исправна. В худшем случае меня разорвет на куски, но это всё лучше, чем ждать, пока досюда доползет потрепаная пехота Протектората. Я сжал зубы покрепче и выдернул из себя оружие. Боль была адской – реальный мир возвращался в самых неприятных своих проявлениях. Надо что-то с этим делать. Я огляделся по сторонам, пытаясь найти то, что осталось от нашего медика. Вот он, холодный и мертвый. Я ведь даже имени его не успел узнать – нас выкинули сюда в суматохе. Хорошо хоть аптечка цела. Я с трудом открыл её одной рукой и вколол себе десять кубиков регенератора. Жидкость была получена в медлабораториях сравнительно недавно, каких-то полгода назад, и творила настоящие чудеса. Можно было отрастить утраченную конечность, срастить кости, вырастить новый глаз. Регенератор брал информацию из генетического кода и восстанавливал не просто руку, а именно такую, какую отстрелили. Единственное, чего он не мог сделать – вернуть к жизни умершего. Медицина не могла этого объяснить, наверное, всё-таки душа существует.

Жидкость принялась за работу. С нетерпимым жжением регенератор срастил мои ребра и заживил рану. Я снова мог воевать. Хотя, конечно, просто так линкор мне не сбить. Фотонная пушка оставит на нем пару царапин, а ответный огонь на этот раз доставит меня прямиком на тот свет. Если бы калибр побольше…

Решение задачи пришло само собой. Около линкора крутились мелкие "Ястребы". Подняв оружие, я прицелился и выстрелил. Один из истребителей, потеряв крыло, завертелся и врезался в гиганта. Линкор вспыхнул и начал терять высоту. Я выиграл раунд. Но только один раунд. Потому что оставшиеся "Ястребы" бросились на поиски стрелка. Я заполз под гору трупов, обливаясь холодным потом. Только бы они меня не заметили…

И тут я увидел то, от чего седых волос на моей голове значительно прибавилось. Спускающийся с неба черный "хобот" Могильщиков…

"Никогда не отчаивайся". Так говорил мне отец, когда я был подростком. "Каждая минута твоей жизни стоит того, чтобы за неё бороться, – говорил он. – Не смей отказываться от этой борьбы и сдаваться кому-то на милость" Поводом для такой пафосной речи стало в высшей степени банальное событие – я полюбил девчонку с параллели, а она предпочла мне какого-то немытого патлатого урода. Как все подростки моего возраста, я был в терминальной степени максималистом и решил свести счеты с жизнью. А отец поймал меня за написанием предсмертной записки. Получил я тогда на орехи. И сейчас я от всей души посылаю папе на небо свою благодарность за ту взбучку. Сколько потом было в моей жизни таких "Сашек". Если бы я из-за каждой стрелялся или вешался, уже бы не на что петлю одевать было и не во что стрелять. А потом появилась Она. Обычно таких девушек называют Богинями. Они влюбляют в себя настолько крепко, что ты со второго свидания больше всего на свете хочешь с ней состариться. Катя была такой Богиней. Моей Богиней. А Кристина? "А Кристина сейчас в штабе обороны Полуденска, ждет, пока до неё не доберутся Могильщики" – это внутренний голос вернул меня в настоящее. В очень скверное настоящее. Не знаю, заметил ли кто-то еще, что в конфликте появилась третья сторона. Но пилот "Ястреба" из звена тех, что меня искали, был не из таких. Он приземлился рядом с нашим разрушенным укреплением и вышел из аппарата. План у меня созрел моментально. Я нащупал на земле наградной пистолет старлея. Невероятное везение. Он еще цел и может стрелять. Я навел оружие на до сих пор не увидевшего меня пилота и выстрелил. Убил человека со спины, впервые в жизни. Ощущение было омерзительные. Но я тешил себя надеждой, что смогу искупить такую подлость тем, что вытащу Кристину из этого ада.