Константин Малахов - Молния среди леса

– Митт? Правильно? – усаживаясь на диван переспросил мой новый знакомый.

– Да. Я американец, – может и не стоило кричать об этом первому встречному, но видимо я был слишком расслаблен.

– Американец? Издатель? – вскинул брови Алексей Константинович. – Вот уж воистину, чего только не увидишь на земле русской.

Я хмыкнул.

– О простите, – переполошился писатель, – я не имел ввиду ничего плохого. Как раз напротив. Простите за назойливость, но поскольку мы с вами в каком-то роде коллеги, могу я поинтересоваться вашим визитом в Россию? В Советскую Россию.

Он внимательно на меня смотрел и его интерес казался искренним. Добавил «советскую». Неужели куртка все еще действует? Я не стал выкладывать ему свои приключения вот так сразу, рассказал лишь о планах на альманах и вообще закрепиться в жизни на поприще издательства, независимо от родителей. Эта информация невероятно оживила моего собеседника.

– Послушайте, Митт, вот что я вам скажу, – Алексей Константинович почему-то оглянулся по сторонам. – Я знаю, что мои слова прозвучат по меньшей мере наивно, но – приезжайте к нам сюда!

Увидев мои широко открывающиеся глаза, он примирительно поднял руки:

– Прошу Вас, позвольте я закончу. Да, наша страна может сейчас показаться вам дикой. Уверен, что показалась, но не суть. Но вы представьте возможности! Никакой конкуренции! Притом Вы – иностранец, прекрасно знающий язык. Я к чему веду: наши люди начинают читать, говорю это со всей ответственностью. Грамотность растёт и молодежи нужна пища для размышлений. Прежде всего им нужно знать, что они зря живут именно в этой стране. И не подумайте, что я веду к цензуре или к пропагандистской линии. Я говорю даже не о государстве, а о стране .

Он говорил так увлеченно, что я невольно заслушался. В этот же момент поезд тронулся дальше.

– Ведь ваш взгляд – он новый и незамутненный. Это мы здесь не ценим все это, – он махнул рукой на пейзаж за окном. – Привыкли, что всей этой красоты море разливанное. Хочешь горы, хочешь леса бескрайние, степи, океаны. Простите, увлекся. Вот вы, в отличие от нас, можете всем этим восхищаться и передавать свои ощущения молодому поколению. Например, нам очень нужны редакторы детской литературы. Подрядим молодых писателей, а вы будете отбирать, что пускать в печать, как Вам?

Не дожидаясь ответа, он продолжил:

– Взываю не только к вашему сердцу, но и хозяйственному разуму. Поправьте, если я не прав, но в США выйти на читателя наверняка непросто? Финансирование, опасность обанкротиться, жесточайшая конкуренции, частные магазины со своими ценами?

Мое молчание было принято за согласие.

– А тут все ровно наоборот! – воскликнул писатель. – Финансирование от государства. Типография, сырье, рабочие кабинеты и прочее материальное. Конкуренции никакой абсолютно. Книги доступны. Немалая часть пойдет в библиотеки городов, заводов и школ. Не будем сейчас касаться вопроса как лучше, у вас или у нас. Я призываю ваш профессиональный дух. Ну разве это не завидные условия? Не уникальные? Еще пять-десять лет и все эти места будут заняты подрастающим поколением.

Если он рассчитывал своей последней фразой разволновать меня, то ничего не вышло. Не скрою, в его словах были манящие нотки. Если в Чернолесье я познал маленькую жизнь, то что ждет меня во всей этой безразмерной стране? Ведь столько еще интересных и самобытных республик, взять хотя бы Украину. Или восточные Казахстан, Узбекистан и иже с ними. Моя семья поймет. Мать будет переживать и плакать, а отец прожженный бизнесмен, даже если расстроится, то поймет. Брат себе на уме. Скажет вроде «Ну ты чудишь» и вернется к своей жизни. Да и транспорт между США и СССР, я уверен, наладится. Плавают же сюда рабочие. Я бы вновь увиделся с Костомаровым. Я бы мог стать в своем роде Юрой Гариновым, ведь я видел другую сторону земли и жил там. Могу через литературу создать свое общество, передать свои мысли и мысли таких же молодых людей как я. Честно рассказать, что хорошо, а что плохо. Да, раньше люди приезжали в Россию и США чтоб первыми вспахать плодородную почву для бизнеса, а меня приглашают. Такой шанс вряд ли повторится в ближайшие годы, даже десятилетия.

Но тут же все повернулось теневой стороной ко мне: новое, жесткое правительство с кучей охранных министерств, создающих ощущение, что все работают только там. Наверняка цензура, которая за меня решит, что хорошо для страны, а что не очень. А за иностранцем так вообще в три глаза следить будут. Скажешь не то – обвинят в измене, шпионаже и бог знает в чем, а заступиться некому. Здесь у временного заводского работяги, скручивающего станок, защиты больше, он маленький кусочек Америки в этой стране. А я вернусь маленьким кусочком своей исторической родины. Здесь все так непонятно и неизвестно, что этим и привлекает. И пугает. Я не чувствовал себя полностью русским, но и чужаком не ощущал. Ко мне относились также, как и к другим. В плохом и хорошем смыслах.