Илья Чернецов - Вакуум. История открытия себя

Я мог все, что угодно.

И единственное, что меня когда-либо останавливало – мое нежелание. Если я чего-то хотел я шел и брал это. Мне нравился мой образ жизни, он был настолько комфортным насколько вообще жизнь может быть комфортной. У меня не было правил, не было ограничений. Это была жизнь каждой клеточкой тела и души. Такая, какой вообще имеет смысл жить.

Я совершенно не вижу смысла в пресном, тоскливом существовании в рамках. Я, блять, ненавижу обывательство и лучше выйду в центр города в час пик чтобы расстрелять нахуй обыденность, одного за другим, чем стану её частью.

Поэтому я еду в Пермь. К людям, с которыми связаны мои лучшие воспоминания до армии.

Я собрал сумку, положив в неё самое необходимое: две футболки, запасные штанишки, парочку трусов, носки. Фотоаппарат брать не стал. Во-первых его у меня нет, во-вторых мгновение классно потому, что оно мгновение. Мгновение на пленке это уже что-то постоянное. И стремление повторить его уже какая-то импотенция.

И вот я в поезде. Набережные Челны – Пермь. Ехать мне 12 часов, так что я пью пиво, мешая его с водкой из фляжки и слушаю плеер:

"Я хочу валить

В те края, где можно жить

Я хочу свалить

Прочь из этих мест"

Тараканы отличная группа. Это лучшее, что есть из панк-рока в России. Конечно, критики со мной не согласны. Они считают, что панк-рок это что-то другое. Это должно быть грязно, мерзко, бестолково. Вонючие уёбки, чья жизнь лишена смысла а мозг мысли. Эти пидарасы выбрали себе флаг панк-рока чтобы хоть как-то очертить свою функцию на земле, и говорят что панк-рок это протест.

Вот обязательно надо загнать в рамки, навешать подписей и резолюций.

Они изо всех сил стараются наделить какой-то ценностью нечто самоценное – музыку. В то время как музыка сама по себе не нуждается в ценности. Она сама ценность. Как сталь. Она хороша своими собственными свойствами. Ей не нужно быть ни за христианство, ни за вегетарианство. И даже если из стали отлита сковорода, сталь не становится от этого чем-то отстаивающим интересы кулинарии. Она сталь, ей похуй.

И так же музыке. Музыка это набор звуков, вызывающий определенные эмоции. Музыка для эмоций, для заряда, для настроения. Эмоциональный фон это среда её воздействия. И если в музыке есть голос, он делает то же самое – генерирует эмоции. Особенно рок. Хард, хэви, панк. Это музыка жизни, бодрости, стремления к преодолению. Боли, страха, страданий, чего угодно. Это музыка крайней степени мажора – когда позитивного в тебе так много, что ты начинаешь менять свою жизнь, оперируя им.

Тараканы прекрасны. Они делают первоклассный панк-рок. Но почему-то это не делает их rock-star. Они не собирают бодрые стадионы, не снимают чертовски крутые клипы и ни один из них не умер от передозировки. Наверное, когда они начинали, совсем иначе представляли свое будущее. Как-то не сходится то, что они делают с тем, что они за это получают.

Как бы там ни было они играют в моем плеере, я пью. Чувствую себя отлично.

В поезде как обычно глухо. Скука, тоска, быт.

Папаши и мамаши, шаблонно втирающие отпрыскам истины правильного поведения на пути к пропасти.

Блаженные старички, проведшие бесполезные жизни и желающие последние несколько лет провести в том же ритме, констатируя угасающее сердцебиение. Главное, чтобы угасало размеренно, без скачков. Самое. Сука. Важное.

Молодые возрастом, но так и не родившиеся душой самцы и самцы благочестиво проходят мимо меня налить кипятка или зайти в сортир. И если я сниму наушники, то услышу пустой, бессодержательный гул. Хлам.

Я еду уже часов пять, порядочно накатил. Тоска действует на нервы. В мое купе заходит солдат.

– Дембель?

– Да.

Какой-то стеснительный. Не по ответу, а по поведению. Скромняга.

– Пьешь?

– Можно.– Он достает из сумки пару пива и рыбу.

– Ты поехал в поезде и взял с собой всего пару пива?– Спрашиваю.

– Ну так…

Я наливаю ему водки и он присоединяется к моим возлияниям.

– Где служил?

– РХБЗ.

Пиздец. Это же не войска. Единственный партнер по выпивке и тот из говно-войск. Похуй.

Остальные семь часов пути мы пьем, разговаривая об армии, чуть больше о послеармейских хотелках, добавляясь бухлом на остановках, щипля его рыбу. Не самый классный собеседник и не самый интересный человек, но другого нет. Хоть пьёт.

– Что собираешься делать?

– Устроюсь на работу.– Говорит.– Я хороший водитель.

Охуенное применение жизни. Просто блять безупречный план по сливу единственного что у тебя есть в унитаз. Водитель, с 8 до 18, с понедельника по пятницу. В субботу немного пива, футбол, потом тачка, дачка, детишки, старость, смерть.