Александр Харыбин - Пятый всадник

– Хочет тебя совсем выдавить из проекта. Но он не совсем адекватно воспринимает ситуацию. Хорошо, я поговорю с Командором. Ты получишь все, что нужно. А Мериновский, я думаю, больше так поступать не будет.

Слова Профессора вызвали облегчение, но до конца не успокоили. Почему он думает, что Командор его послушает? Я поделился своими сомнениями.

– Я думаю, послушает, – уверенно ответил Профессор, – я слово волшебное знаю.

– А если у Командора своя игра, в которой Мериновскому назначена особая роль? А если цели этой его игры совсем не совпадают с целями Организации?

Что-то при этих моих словах мелькнуло во взгляде Профессора. Будто догадка. Тень пробежала по его лицу, но спустя секунду он уже смотрел на меня обычным взглядом.

– Все будет хорошо, не переживай, – уверенным тоном произнес он, – езжай на Базу. Отдохни. Займись реактором. А хочешь – на Северную базу слетай. По Катерине, наверное, соскучился?

Профессор затронул больную тему. Я и в самом деле совсем не прочь был навестить Катерину. Ну и интересно было посмотреть на место, где замороженные люди будут пережидать Конец Света. Глядишь, самому придется там же в холодильнике лежать.

Похоже, он по выражению моей физиономии прочел мои мысли, потому что тут же улыбнулся во весь рот.

– Ну, вот и прекрасно. Я узнаю, когда туда ближайший рейс, и куплю тебе билет. Загранпаспорт есть у тебя? – я отрицательно мотнул головой.

– Это плохо. Визы туда не требуется, а вот загранпаспорт нужен. Придется получить. Сделай фотографии, а я тебе его быстро устрою. Договорились?

Я кивнул. Создалось впечатление, что Профессор очень хочет убрать меня куда подальше. Но цель этого его желания оставалась для меня загадкой. А, может, он просто хочет, чтобы я отдохнул и заодно прибавил рабочего настроения Катерине?

Так или иначе, но покинул Профессора в приподнятом настроении. Еще бы – Бомба взорвалась, я еду к Катерине – чего еще для счастья нужно?

На следующий же день после визита к Профессору мне удалось получить все данные, касающиеся результатов испытания. Так что одна проблема отпала. Я уже не боялся, что Бармалей выдавит меня из проекта.

Обработка результатов показала, что выход нейтронов из ядра был выше, чем в экспериментах, где вместо урана была медь. Я, конечно, мог ошибаться, потому что неизвестно было – сколько нейтронов поглотил урановый тампер, а сколько вышло наружу. Но если, как следовало из моих расчетов, тампер поглотил половину, то выход нейтронов из дейтерида должен был процентов на двадцать превышать то, что наблюдалось с медью. Это показалось странным, так как медь давала лучший электрический импульс. Видимо, уран имеет на систему какое-то влияние, которому я пока не могу найти объяснение.

Получение загранпаспорта заняло две недели. Это время я даром не терял – кроме обработки данных, полученных после того самого эксперимента со взрывом Бомбы, проделал несколько опытов на реакторе. Взрывных экспериментов больше не проводил. Я уже узнал все, что хотел, и эта тема больше не интересовала. Мало того, мысль о том, что я приложил руку к возможному убийству в будущем тысяч ни в чем не повинных людей, вызывала настоящие мучения. Я решил, что больше в этом деле участвовать не буду. И ни за что не расскажу им о том, как можно во много раз увеличить мощность взрыва. Иногда я представлял, как смотрю телевизор и вдруг слышу экстренное сообщение об атомном взрыве в каком-нибудь мегаполисе. А на экране – обгоревшие и изуродованные тела женщин и детей. От таких фантазий мороз пробирал по коже.

Решил, что как только вернусь со Шпицбергена, то поставлю перед Профессором вопрос – занимаюсь чем угодно, только не Бомбой. Если нельзя будет проводить эксперименты с реактором, то лучше крыс тогда замораживать. Или собачек. Сам тогда стану первым подопытным для заморозки.

34

Путешествие до столицы Шпицбергена заняло не так много времени, как я ожидал. Казалось бы – настоящий край земли, а лететь всего четыре часа. Лонгйир, главный и единственный город на Шпицбергене, встретил темнотой, несмотря на то, что на часах был разгар дня. То, что к этому можно было привыкнуть, казалось просто диким. Ну, какой нормальный человек может привыкнуть к ночи, длящейся полгода?

Роуминг на мобильнике работал. Я позвонил на номер Катерины, но приятный женский голос в трубке ответил что-то невразумительное. Слушать до конца не стал, так как и без того было понятно – абонент недоступен. Черт! Было ясно, что в месте, где находится Катерина, мобильной связи нет. Можно было бы попробовать связаться с ней через Интернет, но не факт, что у нее под рукой сейчас есть компьютер, да еще подключенный к сети и с открытой нужной страницей. Позвонил Профессору. Слава Богу, он тут же взял трубку. Я объяснил ему, где нахожусь и что не получается дозвониться до Катерины.