Александр Харыбин - Пятый всадник

Таким Профессора я еще не видел раньше. В глазах его читалась странная смесь озадаченности и опустошенности. Открыв мне дверь, он коротким жестом пригласил пройти на кухню. Там сел за стол, на котором стояла открытая бутылка коньяка и закуска. Я занял стул напротив. Профессор взял бутылку и плеснул себе полрюмки.

– Предлагать не буду, тебе еще ехать. Но, если хочешь, давай, налью. Можешь и на такси потом поехать.

Честно говоря, я был бы сейчас не прочь выпить. Какое-то время во мне происходила нешуточная борьба, но представив, что нужно будет добираться до Базы на автобусе или электричке, а потом еще таким же способом возвращаться за машиной, отказался.

– Как знаешь, – произнес Профессор, выпивая залпом дорогой коньяк, как если бы это была обычная водка.

Пару минут он сидел молча, так и не выпустив из руки рюмку и уставившись куда-то в пространство перед собой.

– Хорошо ты сегодня поработал. Если честно, то я сомневался, что будет такой результат. Впечатляющий результат. Я думаю, завтра, – он посмотрел на часы, – нет, сегодня мы услышим что-нибудь в новостях. Про падение метеорита, например.

Он опять плеснул в рюмку немного коньяку, так же залпом выпил и снова замолчал. Я хотел рассказать про странности в сегодняшнем поведении Бармалея, но почувствовал, что сейчас с этим лучше не встревать. Профессор явно хотел сказать что-то очень важное, и сбивать его с мысли было бы неправильным.

– А ты, случайно, не знаешь, как при том же весе заряда можно было бы увеличить его мощность раз в десять? – резко подняв на меня глаза, спросил он. Интонация была, скорее, утвердительной, чем вопросительной.

Я опешил на секунду. От вопроса, вернее, от тона, которым он был задан, меня бросило в жар. Я не смог выдержать его пронизывающий насквозь взгляд и отвел глаза в сторону.

– Ну, есть некоторые мысли, – начал я, не в силах прямо солгать, но не желая говорить правду, – надо еще обдумать и проделать эксперименты.

–Так ты подумай на досуге. Может, что-то придумаешь дельное, – и его рот тронула едва заметная усмешка.

Он как будто все знает! Нет, не может быть. Не следует быть таким мнительным. Я решил, во что бы то ни стало, отвлечь его от этой крайне опасной темы.

– Сергей Александрович, а зачем Командору нужна Бомба?

– В молодости я увлекался горными лыжами и ездил в горы. Там часто наблюдал такую картину – вдруг всех лыжников выгоняли со склона, и через какое-то время по этому месту проходила лавина. Я не мог сначала понять – каким образом так точно узнают о том, что именно сейчас и именно здесь она должна пройти. А потом узнал, что на самом деле их сход вызывают искусственно. Уж не знаю, каким именно методом – взрывчатку закладывают, или из пушек расстреливают. Но это произвело на меня впечатление. Оказывается, большую катастрофу можно предотвратить таким вот нехитрым способом. Но тут очень важно уловить момент, потому что если действовать слишком рано, то никакого эффекта не будет. А если протянуть время, то можно и опоздать, – он вдруг посмотрел на меня внимательнее, – надеюсь, ты меня понял?

– Командор хочет что-то взорвать, чтобы вызвать небольшую лавину до того, как созреет глобальная?

– Умный мальчик, – Профессор усмехнулся.

– А известно, что он собирается взорвать?

– Энергия пары килограммов взрывчатки по сравнению с энергией лавины – это, как камень против танка. Но если этот булавочный укол нанесен в нужное время и в нужном месте, то он достигает цели. Также и у нас. Надо найти то место, где скапливается напряжение, и уколоть в нужный момент. Пока ни место, ни время неизвестны. Но важно иметь в руках иголку для укола.

– Но ведь наверняка место укола густо населено. И если взорвать там ядерную бомбу, то могут погибнуть тысячи ни в чем не повинных людей.

Профессор долго молчал, плотно сжав губы, прежде, чем ответить. Наконец с видимым усилием разжав челюсти, произнес.

– Трудно интеллигентному человеку принимать подобные решения.

Фраза ввела меня в ступор. Это он Командора назвал интеллигентным человеком? Уж, чего, но избытка интеллигентности я у него никогда не замечал. Профессор заметил мое недоумение, но промолчал, налив и выпив еще полрюмки коньяка.

– Мериновский что-то темнит, – решил перейти я к волнующей меня теме, а, заодно, отвлечь своего собеседника от мрачных мыслей.

– Что значит – темнит?

Я рассказал о сегодняшнем происшествии в машине у Германа, когда Бармалей отказался дать мне данные по взрыву. В продолжение моего рассказа Профессор несколько раз хмурился. Когда я закончил, сказал.