Глеб Васильев - Стакан

– Ты северный волшебник? – напрягшись, произнес Халфмун.

– Поспи, мальчик, поговорим позже, – сказал Солтис и с головой укрыл Халфмуна одеялом.

Несколько дней Халфмун провел лежа, то просыпаясь, то проваливаясь в глубокий сон. Всякий раз, когда он открывал глаза и начинал стонать от боли, Солтис или Гудрун клали в его рот ярко-оранжевую льдинку, после чего боль утихала, а на смену ей приходила безотчетная радость.

Окрепнув, Полулунок стал ходить вместе с Гудрун на поиски смайса и дров для поддержания огня. Чтобы отыскать достаточно оранжевых ледяных жилок и веток приходилось подолгу копаться в снегу, но Халфмуну это занятье приносило удовольствие. Возвращаясь с добычей к хижине, он и дочь Кроста частенько устраивали игру в снежки, лепили из снежных комьев фигуры людей и животных или просто барахтались в сугробах, беззаботно хохоча. На душе Полулунка было необычайно спокойно и радостно. Ему нравилась смешливая Гудрун и рассудительный Солтис, усталость всякий раз была приятной и сменялась умиротворенным отдыхом в хижине возле уютного очага. По вечерам, когда Гудрун засыпала, Крост и Халфмун вели долгие разговоры. Полулунок рассказывал старику о своих приключениях, а Солтис вспоминал о жизни в Мускуландии.

– Объединенная Конфедерация и среднегорцы… Это же надо, какую чуму люди сами себе придумали, – качал головой Крост. – Я-то думал, что ничего хуже Мускуландии на свете и быть не может.

– Чем же так плоха Мускуландия? Мне показалось, что все люди в ней живут счастливо и богато.

– В том-то и дело, что нет в Мускуландии людей – сплошные механизмы, пустые оболочки, движущиеся и размножающиеся, обрастающие добром и безделушками. Когда родилась Гудрун, я сразу же покинул Мускуландию. Меня в холодный пот бросает при мысли, что она, повзрослев, могла бы стать такой же, как ее мать – самодовольным пустым местом, не интересующимся ничем, кроме новых платьев и украшений. Здесь же, среди простых радостей, она сможет остаться настоящим человеком, а не картинкой. Я всегда хотел жить честно и искренне, пусть и вдали от воспетых удобств.

– А Гудрун, она тоже этого хочет? Может быть, она бы предпочла жить в нормальном доме с мужем, детьми и забавными песиками? – спросил Халфмун.

– Она еще слишком мала, чтобы чего-то хотеть. Я лучше знаю, что хорошо для моей дочери, и в том ее счастье, – отрезал Солтис.

– Скажите честно, вы и есть тот самый волшебник? – сменил тему Полулунок.

– Определенно, я чародей – единственный из мускуландцев сумевший сотворить чудо и разорвать порочный круг бездуховного существования. Для своей дочери я всемогущий и всезнающий волшебник, открывший дивную природу смайса, это так. Но для тебя я просто старый отшельник. Я не могу исполнить твоих желаний, какими бы они ни были.

– Господин Крост, одно мое желание, думаю, вы могли бы сделать явью, – подумав, сказал Халфмун. – Здесь с вами я обрел новую жизнь без забот и проблем, и меньше всего на свете мне хочется прерывать это неторопливое течение времени. Прошу, позвольте мне остаться с вами навсегда, и тогда мне больше ничего не понадобится.

– Я боялся и ждал этого момента, Халфмун, – Солтис помрачнел и ссутулился, как будто на его плечи лег невидимый груз. – Мне неприятно это говорить, но для тебя пришло время покинуть нас и продолжить свое путешествие.

– Вы прогоняете меня? Но почему, господин Крост?

– У тебя своя жизнь, Халфмун, а у нас своя. Я заметил, как Гудрун смотрит на тебя, и это меня беспокоит. Она добрая, наивная и чистая девушка. Ты симпатичен ей, и вам следует расстаться раньше, чем эта симпатия перерастет в нечто большее, что неминуемо приведет к несчастью.

– Но ведь и мне нравится Гудрун! – воскликнул Полулунок. – Почему мы не можем быть счастливы все вместе?

– Нравится – это не то, чего заслуживает моя дочь, Халфмун. Если ты заглянешь в свою душу, то увидишь – в ней нет любви к Гудрун. Ради нее ты должен уйти как можно скорее. Чувства девушки не игрушка, ее сердце – не мишень для удачливого охотника.

– Это неправда. Я люблю Гудрун больше всего на свете, – с жаром возразил Полулунок. – Она самый восхитительный человек из всех, кого я встречал в своей жизни. Рядом с ней мне весело, легко и… Я в полном восторге от нее, как будто внутри меня переливается радуга, а с небес звучит восхитительная музыка, нежнее и мелодичнее которой не бывает.

– В тебе говорит смайс. Откажись от него, и ты сам все поймешь.

– Уверен, что вы ошибаетесь, господин Крост. Чтобы доказать это, я не стану есть смайс столько, сколько потребуется, – заявил Халфмун.