Киселев Николаевич - Очерки по новейшей истории России и не только…

Как нетрудно догадаться, ни один из документов как приказ Генерального штаба к началу ВОВ, к 22 июня, в войска не вернулся и, следовательно, утвержденных планов обороны государственной границы ни у одного округа не было. А уж довести до сведения исполнителей: до дивизий и полков – уж вовсе было нечего. Аналогичное положение было и с мобилизационным планом.

И вы думаете, эта странность, что ГШ не создал положенные ему документы и войска перед нападением оказались предоставлены сами себе, не отложилась в памяти Сталина? И то, что немцы на шестой день дошли до Минска? И что ни нарком НКО, ни начальник ГШ не доложили ему о сдаче Минска и он узнал это от Меркулова?

22 июня 1941 г.Сталин сразу после войны инициировал работу комиссии Генштаба (комиссия Покровского), которая должна была выяснить: что же все-таки произошло 22 июня. Опросу подверглись тогдашние бывшие командиры. Привожу фрагменты ответов командиров бывшего Прибалтийского Особого военного округа на первый вопрос (дается по книге А.Мартиросяна [1]).

Вопрос: Был ли доведен до войск в части их касающейся, план обороны государственной границы, когда и что было сделано командованием и штабами по обеспечению выполнения этого плана?

Ответы:

Генерал-лейтенант П.П. Собенников (бывший командующий 8-й армией). «Командующим я был назначен в марте 1941-го. Должность обязывала меня, прежде всего, ознакомиться с планом обороны государственной границы с целью места и роли армии в общем плане. Но, к сожалению, ни в Генеральном штабе, ни по прибытии в Ригу в штаб ПрибОВО я не был информирован о наличии такого плана. В документах штаба армии, который располагался в г. Елгаве, я также не нашел никаких указаний по этому вопросу. У меня складывается впечатление, что вряд ли в то время (март 1941 г.) такой план существовал…»

Генерал-лейтенант И.П. Шлемин (бывший начальник штаба 11-й армии).

«Такого документа, где бы были изложены задачи 11-й армии, не видел.

Генерал-полковник М.С. Шумилов (бывший командир 11-го стрелкового корпуса 8-й армии). «План обороны государственной границы до штаба и меня не был доведен…»

В Киевском особом военном округе перед самой войной служил К.К.Рокоссовский в ту пору на скромной должности командующего мехкорпусом. Вот что он пишет в своих мемуарах [4]

« Довольно внимательно изучая характер действий немецких войск в Польше и во Франции, я не мог разобраться: каков план действий наших войск в данной обстановке на случай нападения немцев?

Судя по сосредоточению нашей авиации на передовых аэродромах и расположению складов центрального значения в прифронтовой полосе, это походило на подготовку прыжка вперед, а расположение войск и мероприятия, проводимые в войсках, этому не соответствовали. Даже тогда, когда немцы приступили к сосредоточению своих войск вблизи нашей границы, перебрасывая их с запада, о чем не могли не знать Генеральный штаб и командование КОВО, никаких изменений у нас не произошло. Атмосфера непонятной успокоенности продолжала господствовать в войсках округа. Правда, в звене высшего командного состава эта успокоенность не разделялась. Наше мнение сводилось к тому, что мы находимся накануне войны. В воздухе пахло войной, и только слепые и глухие этого не замечали или не хотели замечать…

…Во всяком случае, если какой-то план и имелся (выделено мной –В.К), то он явно не соответствовал сложившейся к началу войны обстановке, что и повлекло за собой тяжелое поражение наших войск в начальный период войны».

У Мартиросяна [1] показано, что происходит, когда в войсках нет плана обороны .

«Бывший начальник инженерных войск 11 -й армии ПрибОВО полковник С.М. Фирсов сообщил комиссии Покровского, что «20 июня начальники отделов и управлений армии были собраны у начальника штаба генерал-майора И.П. Шлемина, который объявил о выходе в ночь на командный пункт. Нас предупредили, что это мероприятие проводится в учебных целях. Привести инженерные части в боевую готовность не разрешили. Тем не менее, командование не возражало против минирования участков на государственной границе при условии, если я сам буду нести ответственность за эти действия. Начал работу. Однако на следующий день (то есть 21 июня. —ВК.) меня вызвали к начальнику штаба армии, где ознакомили с телеграммой из округа. «Командующий войсками округа, – указывалось в ней, – обращает внимание командующего 11-й армией на самовольные действия начальника инженерных войск армии подполковника Фирсова, выразившегося в снятии с оборонительных работ двух саперных батальонов и в постановке им задачи по проведению минирования на границе. Командующий округом объявляет подполковнику Фирсову выговор и приказывает батальоны вернуть, а работы по минированию не проводить».