Татьяна Москвина - Культурный разговор

А что в результате? А в результате то, что захочется в оперу – и скоро идти будет некуда. Я вот представляю себе, что я, к примеру, не злосчастный критик, а хирург, делаю каждый день многочасовые операции. Типа профессора Преображенского. Я люблю культуру, читаю книги, у меня есть время пять-шесть раз в год посетить оперу. Я настоящий просвещенный зритель, которого и должен держать в голове всякий вменяемый директор театра. И я скажу тогда твердо и определенно: «Отвяжитесь от меня со своими тангейзерами». Со своими дешевыми воплями о свободе искусства, митингами про руки прочь и прочим трезвоном. Где в новосибирской истории угнетенные, обиженные, подавленные? Все сытые, здоровые, румяные, с гонорарами, с пиаром, с бюджетными деньжищами. (Директора уволили? Ничего, мигом вынырнет.) Я хочу слушать оперу Вагнера (Верди, Чайковского и т. д.), а не оценивать, куда завел режиссера его тревожный гормональный фон. Делайте отдельные постановки специально для критиков, пусть в пустом зале самозабвенно наслаждаются режиссерской агрессией…

В этой истории некоторое сочувствие у меня вызывает только фигура Владимира Кехмана, который, видимо находясь в последней степени ярости и отчаяния, сделал такие заявления в прессе, что даже бывалые журналисты остолбенели. Но человека надо судить не по фразам, сказанным в гневе, а по делам его – подождем дел, тогда и будем судить.

В прокат вышла картина режиссера Олега Степченко «Вий». Основой новой, почти трехчасовой ахинеи явилась, конечно, маленькая элегантная повесть Н.В.Гоголя, но про нее лучше забыть, чтоб не раздражаться попусту. Фильм появился удивительно вовремя: проклятое племя москалей давно пытается понять загадку украинской души, особенно на фоне событий последнего времени… Может, новый Вий что подскажет?

Украину Гоголь ощущал всем своим вещим сердцем: чуял, что там живет Вий и время от времени его «приводят». Что такое Вий – неведомо, но когда приводят – горе народу православному. Однако создатели нового фильма, вдохновившись образами гения, пошли своим путем.

Главный герой картины – молодой английский картограф Джонатан Грин (Джейсон Флеминг). Соблазнив дочку лорда и заделав ей дитя, Грин бежит куда-то по Европе и сбивается с дороги. Действие гоголевского «Вия» происходит на хуторе в 50 верстах от Киева, события нового «Вия», судя по скалистому ландшафту, очевидно, кипят в Украине Западной, где-то в предгорьях Карпат, невдалеке, стало быть, от замка Влада Дракулы. Доблестный англичанин попадает к мрачным живописным аборигенам, выслушивает их рассказы о проклятой церкви и, попив мутной горилки из огромных бутылей, ввязывается в историю…

Англичанин в диком краю – это, конечно, большой привет от «Сибирского цирюльника», самого убедительного примера того, что конъюнктура есть злейший враг художественности. «Вий» как совместное произведение нескольких киноиндустрий готовился к мировому прокату, стало быть, в главных героях нужен был представитель технократической цивилизации. Придумали картографа Грина, который со своими милыми архаическими инструментами напоминает Джонни Деппа в «Сонной лощине» Тима Бёртона. А дальше с этим картографом что делать? Влюбиться он не может – ведь ему придумана далекая английская зазноба, которой он шлет письма с голубиной почтой. Дел у этого картографа нет на хуторе никаких. Поэтому сценаристы начинают наворачивать ахинею – притом в темпе «крещендо», чтоб зритель не успел разобраться, что к чему.

Сотник (Юрий Цурило), у которого год назад померла Панночка, зачем-то посылает Грина на вершину проклятой церкви делать карту местности (он сам, конечно, этих трех сосен и двух тропинок знать не может). Отец Паисий (Андрей Смоляков) организовывает крестовый поход против пришельца, хотя тот ничем ему не мешает. Двое козаков усиленно прячут украденное год назад у Хомы Брута золото (указана точная цифра – тысяча монет). Юноша Петрусь (Алексей Чадов) ухаживает за немой девушкой Настусей, которая онемела тоже год назад по неведомой причине. Кто-то с рогами, тяжело дыша, постоянно следит за персонажами, помещаясь в нижнем правом углу кадра. Мы напрасно думаем, что это и есть Вий – это не Вий. Это черт его знает кто. Вия вообще нет.

Как нет? Да так. Вия показывают как иллюстрацию к козацкой байке о былом. Дескать, Панночка привела Вия, у которого под длинными кожаными веками прятались многочисленные, как дырочки у душа, глаза. Однако это все россказни, а на самом деле – на хуторе царит сплошная корысть и подлость обывательская, и никакой мистики. Правда, во время дружеской попойки картограф Грин видит, как мирные галушки превращаются в летающих упырей, а хуторяне – в страшилищ (и это единственная стильная и осмысленная сцена нового «Вия»). Но это все горилка. То есть кошмар живет не за пределами украинских обывателей, а внутри их самих, время от времени обнаруживая себя перед ясными очами Цивилизации.