Агата Кристи - Месть Нофрет. Смерть приходит в конце

- Только не советуйтесь чересчур долго, - коротко рассмеялась Кайт. - Мужчины все одинаковы. Да, даже жрецы. Рабски следуют правилам и законам. Торопитесь, говорю я вам, иначе смерть поразит еще кого-нибудь в нашем доме.

С этими словами она скрылась в женских покоях.

- Хорошая женщина, - пробормотал Имхотеп. - Преданная мать, послушная жена, но порой она ведет себя неподобающим образом по отношению к главе дома. Конечно, в такую минуту это простительно. Мы все потрясены и не отдаем отчета своим поступкам.

Он обхватил голову руками.

- Некоторые из нас слишком часто не дают отчета своим поступкам, - заметила Иза.

Имхотеп бросил на нее раздраженный взгляд. Лекарь собрался уходить, и Имхотеп проводил его до галереи, выслушивая последние наставления о том, как следует ухаживать за больным Яхмосом.

Ренисенб вопросительно взглянула на бабушку. Иза сидела неподвижно. Выражение хмурой задумчивости на лице было столь необычно для нее, что Ренисенб робко спросила:

- О чем ты задумалась, бабушка?

- Ты нашла точное слово, Ренисенб. В нашем доме происходят такие странные события, что нельзя не задуматься.

- И правда, события ужасные. Мне так страшно, - вздрогнув, призналась Ренисенб.

- И мне тоже, - сказала Иза. - Хотя, быть может, совсем по другой причине.

И привычным движением сдвинула набок накладные волосы.

- Но Яхмос выжил, - заметила Ренисенб. - Все обошлось.

- Да, - кивнула Иза. - Главный лекарь успел к нему вовремя. В другой раз ему может не повезти.

- По-твоему, такое может случиться снова?

- Я думаю, что Яхмосу, тебе, Ипи, да, пожалуй, и Кайт следует быть очень осторожными в еде и питье. Пусть сначала кто-нибудь из рабов пробует каждое блюдо.

- А тебе, бабушка?

Иза улыбнулась своей иронической улыбкой.

- Я, Ренисенб, старуха и люблю жизнь так, как умеют ее любить старики, наслаждаясь каждым часом, каждым мигом, которые им еще суждено прожить. Изо всех нас больше всего возможности остаться в живых у меня, потому что я куда более осторожна, нежели вы.

- А мой отец? Не может же Нофрет желать зла моему отцу?

- Твоему отцу?.. Не знаю… Да, не знаю. Я пока не во всем разобралась. Завтра, когда я как следует все продумаю, я еще раз поговорю с пастухом. В его рассказе есть что-то такое…

И, нахмурившись, она умолкла. Потом, вздохнув, поднялась и, опираясь на палку, заковыляла к себе.

А Ренисенб направилась в покои, где лежал брат. Он спал, и она тихо вышла. Постояв секунду в нерешительности, она пошла к Кайт. И, незамеченная, остановилась на пороге, наблюдая, как Кайт, напевая, укачивает ребенка. Лицо Кайт снова было спокойным и безмятежным - настолько, что на мгновенье все трагические события последних суток показались Ренисенб лишь сном.

Она вернулась в свои покои. На столике среди коробочек и горшочков с маслами и притираниями лежала принадлежавшая Нофрет маленькая шкатулка для украшений.

Ренисенб смотрела на нее, держа на ладони, и думала. Этой шкатулки касалась Нофрет, брала ее в руки. Она принадлежала ей.

И снова жалость к Нофрет охватила Ренисенб. Нофрет была несчастна. И, наверное, держа эту шкатулку в руках и думая о том, как она несчастна, разжигала в себе злобу и ненависть… Даже сейчас эта ненависть не угасла… Нофрет еще жаждет мести… О, нет, нет!

Почти машинально Ренисенб расстегнула обе застежки и сдвинула крышку. Внутри лежали сердоликовые бусы, половинка разломанного надвое амулета и что-то еще…

Сердце у Ренисенб отчаянно колотилось, когда она вынула из шкатулки ожерелье из золотых бусинок с золотыми львами, свисающими посередине…

Эта находка очень напугала Ренисенб.

Она сразу же положила ожерелье обратно в шкатулку, задвинула крышку и застегнула застежки. Ее первым порывом было никому не говорить о своей находке, и она даже боязливо оглянулась по сторонам, желая убедиться, что никто ничего не видел.

Ренисенб провела бессонную ночь, ворочаясь с боку на бок и никак не находя для головы удобного положения на резном деревянном подголовнике.

К утру она приняла решение с кем-нибудь поделиться своим открытием. Уж слишком тяжко было хранить его в тайне. Дважды за ночь она приподнималась посмотреть, не стоит ли Нофрет возле ее кровати. Нет, в покоях никого не было.

Вынув ожерелье с львиными головами из шкатулки, Ренисенб укрыла его в складках своего одеяния. И едва успела это сделать, как в покои к ней ворвалась Хенет с горящими от радостного возбуждения глазами - она могла поведать свежую новость.