Агата Кристи - Месть Нофрет. Смерть приходит в конце

- У Яхмоса золотое сердце, - возмутилась Ренисенб. - Он добрый и нежный, как женщина, если женщины вообще способны быть нежными, словно сомневаясь, добавила она.

- Хоть и несколько запоздалая, но верная мысль, внучка, - усмехнулась Иза. - Нет, никакой нежности в женщинах нет, а если есть, то помоги им, Исида! И очень немногие женщины хотели бы иметь доброго и нежного мужа. Им скорее нужен красивый и буйный грубиян, вроде Себека. Такой им больше по душе. Или смышленый молодой человек, вроде Камени, а, Ренисенб? Такой не даст собой командовать. И любовные песни он недурно распевает, а? Хи-хи-хи.

Щеки у Ренисенб зарделись.

- Не понимаю, о чем ты, - с достоинством заявила она.

- Вы думаете, старая Иза ни о чем не догадывается. Догадываюсь! - Она подслеповато всматривалась в Ренисенб. - Догадываюсь раньше тебя, дитя мое. Не сердись. Так устроена жизнь, Ренисенб. Хей был тебе славным братом, но он уплыл в своей лодке к тем, кому приносят жертвы. Сестра найдет себе нового брата, который будет пронзать рыбу копьем в нашей реке Ниле - не берусь утверждать, что Камени для этого очень подходит. Его больше привлекают тростниковая палочка и свиток папируса, хотя он и хорош собой и умеет петь любовные песни. Но при всех его достоинствах я не думаю, что он тебе пара. Мы ничего о нем не знаем, кроме того, что он явился из Северных Земель. Имхотепу он по душе, но это ничего не значит, ибо я всегда считала Имхотепа дураком. Лестью его можно в два счета обвести вокруг пальца. Посмотри на Хенет!

- Ты неправа, - возмутилась Ренисенб.

- Ладно, пусть неправа. Твой отец не дурак.

- Я не про это. Я хотела сказать…

- Я знаю, что ты хотела сказать, дитя мое, - усмехнулась Иза. - Ты просто шуток не понимаешь. Ты даже представить себе не можешь, до чего приятно, давно покончив со всей этой любовью и ненавистью между братьями и сестрами, есть отлично приготовленную жирную перепелку или куропатку, пирог с медом отменного вкуса, блюдо из порея с сельдереем, запивая все это сирийским вином, и не иметь ни единой на свете заботы. Смотреть, как люди приходят в смятение, испытывают сердечную боль и знать, что тебя это больше не касается. Видеть, как мой сын совершает одну глупость за другой из-за молоденькой красотки и как она восстанавливает против себя всю его семью, и хохотать до упаду. Должна тебе признаться, мне эта девушка была в некотором роде по душе. В ней, конечно, сидел сам дьявол: как она умела нащупать у каждого его больное место! Себек превратился в пузырь, из которого выпустили воздух, Ипи напомнили, что он еще ребенок, а Яхмос устыдился того, что он под каблуком у жены. Она заставила их увидеть себя со стороны, как видят свое отражение в воде. Но почему она ненавидела тебя, Ренисенб? Ответь мне.

- Разве она меня ненавидела? - удивилась Ренисенб. - Я как-то даже предложила ей дружить.

- И она отказалась? Правильно. Она тебя ненавидела, Ренисенб. - Иза помолчала, а потом вдруг спросила: - Может, из-за Камени?

Ренисенб покраснела.

- Из-за Камени? Я не понимаю, о чем ты.

- Она и Камени оба приехали из Северных Земель, - задумчиво сказала Иза, - но Камени смотрел на тебя, когда ты шла по двору.

- Мне пора к Тети, - вдруг вспомнила Ренисенб.

Вслед ей долго слышался довольный смех Изы. Щеки у Ренисенб горели, пока она бежала через двор к водоему. С галереи ее окликнул Камени:

- Ренисенб, я сочинил новую песню. Иди сюда, послушай.

Но она только покачала головой и побежала дальше. Сердце ее стучало сердито. Камени и Нофрет. Нофрет и Камени. Зачем старая Иза с ее пристрастием зло подшутить подала ей эту мысль? А, собственно говоря, ей-то, Ренисенб, что до этого?

И вправду, не все ли равно? Камени ей безразличен, решительно безразличен. Навязчивый молодой человек с улыбчивым лицом и широкими плечами, напоминающий ей Хея.

Хей… Хей…

Она настойчиво повторяла его имя, но впервые его образ не предстал перед нею. Хей был в другом мире. У тех, кому приносят жертвы…

А с галереи доносилось тихое пение Камени:

- Ренисенб!

Хори пришлось дважды окликнуть ее, прежде чем она оторвалась от созерцания Нила.

- Ты о чем-то задумалась, Ренисенб? О чем ты размышляла?

- Я вспоминала Хея, - с вызовом ответила Ренисенб.

Хори смотрел на нее несколько мгновений, потом улыбнулся.

- Понятно, - отозвался он.

А Ренисенб смущенно призналась себе, что он в самом деле понял, о чем она думала.