Mystery_fire, flamarina - Я тебя знаю

«Сев, я пойду с тобой!»

«Северус, лови!»

«У меня нет никого ближе тебя»

«Северус Снейп, я люблю тебя, идиот!»

Смех. Звонкий, счастливый, похожий на журчание воды. Самодовольный хриплый смешок, заставлявший мурашки бежать по его позвоночнику. И тихая улыбка.

Лили. Его Лили.

Её голос так ясно отдавался в ушах, что он на мгновение встрепенулся, словно действительно его услышал. Но нет. В доме было тихо и пусто.

Её руки… Он не выдержал и прижался к её ладони щекой. Сколько раз он ощущал на своей коже нежное прикосновение этих пальцев. Сколько раз целовал одну костяшку за другой, сходя с ума от страсти, проводя языком у основания каждого пальца и легонько прикусывая подушечки. Она так бурно реагировала на это, словно воспринимала мир руками, как это делают слепые. «Если бы я была скульптором, я бы сделала скульптуру с тебя», — кончики пальцев касаются его лица и скользят по телу вниз, словно лепят заново. Какую-то новую, лучшую версию его. Но сейчас её ладонь лежала неподвижно, словно убитая птица.

Он потерял её ещё тогда, полтора года назад. Когда понял, что она больше никогда не заговорит с ним. Никогда не прикоснётся. Не назовёт по имени. Се-ве-рус: судорожный вдох — и выдох через сомкнутые зубы, словно от боли или величайшего удовольствия.

Когда он собирался уходить, Снейпу попался на глаза букет ромашек на туалетном столике. Он узнал их. Чуть помедлив, он подошёл к букету — и вытащил из самой середины одну гадальную ромашку. Свежая, словно только что срезанная. Снейп взмахнул палочкой, и вокруг цветка сгустилась стеклянная колба. Он ещё раз посмотрел на неё, положил в карман мантии — и аппарировал прочь.

* * *

— Садись, Северус, — Дамблдор указал Снейпу на кресло для посетителей.

— Что такого срочного вы хотели со мной обсудить, директор?

Северус меньше всего был настроен на задушевный разговор. Эта осень… Этот проклятый сентябрь.

Но Дамблдор только повторил тоном, не терпящим возражений:

— Садись!

Ему пришлось подчиниться. А директор выдержал точно рассчитанную паузу и повёл разговор. О том, о чём Северус меньше всего хотел слышать:

— Десять лет с момента падения Волдеморта. Ты понимаешь, Северус, что это значит?

— Первогодки, — лаконично ответил Снейп. Если директор желал пытать его этим обсуждением, пусть говорит всё сам.

— Верно, — кивнул директор и задумчиво соединил кончики пальцев. — Дети Ордена… и дети Пожирателей.

Снова повисло молчание. Дамблдор явно хотел, чтобы точку в этом перечне поставил Снейп. «Что за нездоровый садизм? — с раздражением думал Северус. — Он хочет ещё раз убедиться, как я к этому отношусь? Да будь он проклят, этот…»

— Поттер, — уронил он ненавистную фамилию. — Гарри Поттеру тоже одиннадцать лет… и он приедет в Хогвартс.

— Именно поэтому я и вызвал тебя, Северус, — покачал головой директор.

— Разве мы всё это ещё не обговорили? — с раздражением спросил Снейп. — Я согласился делать всё, чтобы ему не был нанесён какой-то вред. Но учтите… — его голос понизился до угрожающего шёпота, — учтите, это вовсе не означает, что я собираюсь приносить мальчишке какую-то пользу … это больше по вашей части, господин директор.

— Не будь так категоричен, Северус, — Дамблдор словно пропустил мимо ушей последние слова. — Всё ещё может измениться. У меня есть для тебя одно письмо…— волшебник порылся в верхнем ящике стола и извлёк оттуда конверт. Не свиток — магловский конверт из обычной белой бумаги.

— Причём здесь… — начал Снейп, но здесь его взгляд упал на адрес, написанный крупным летящим почерком. — Откуда оно у вас?

— Она сама мне его дала. Чтобы я передал его тебе, — директор подтолкнул конверт поближе к Снейпу. — Возьми, не бойся.

С недоверием поглядывая на директора, Северус открыл конверт и быстро вытащил письмо, словно оно могло испариться, если он помедлит. Десять лет… нет, пятнадцать лет он не видел этого почерка. Лили…

Северус!

Пишу, как в дурацких романах в мягкой обложке: если ты читаешь это письмо, то меня уже нет на свете…

Проклятье! Северусу казалось, что он почти может слышать голос Лили и видеть, как она это пишет… Вот она пожала плечами, говоря про роман. А вот засмеялась, чтобы скрыть дискомфорт, лежащий за словами «…то меня уже нет на свете…»

Я сижу, беременная и неповоротливая, гулять почти нельзя — из-за вашего проклятого Лорда и нашего проклятого заклинания Фиделиус — вот и опухаю не хуже Петунии. И мысли в голову лезут идиотские. Например, о том, что будет, если Гарри (это мой будущий сын) останется один.