Mystery_fire, flamarina - Я тебя знаю

Беллатриса в разорванной, искромсанной одежде — больше, чем голая — и стонущая, то ли от боли, то ли от извращённого удовольствия. Воздух из легких выходил с оглушающим хрипом. Бедра бились о бедра, мышцы сжимали член так туго, что хотелось кричать. И он до боли сжимал её грудь в руке. Еще больнее. Нет, ей не должно нравиться. Она должна умолять его: сжалиться, прекратить, остановиться. Иначе он не кончит.

Она терлась об него и кусалась. Схватила за волосы, притянула к себе и впилась в губы злым поцелуем. Язык к языку, тело к телу. Снейп дернул Беллу на себя и толкнул обратно к стене. Вырванные волосы между вспотевших пальцев, красная пелена, застилающая глаза. А она, похоже, всё ещё получала от этого удовольствие, изгибаясь ему навстречу, раскрывая бёдра ещё шире, словно ей по-прежнему было мало. Нет, так не пойдёт.

Снейп вышел из неё. Снова накрутил волосы Беллы на руку, толкая её вниз, на пол. Ткнул членом в губы.

— Открой рот! — она облизала губы и подчинилась. — Соси!

Она почти полностью его заглотила, попытавшись прикусить у основания. Глядя ей в глаза, он толкнулся. В глазах Беллы мелькнуло удивление и первое робкое движение в попытке прекратить, остановиться. Но он крепко прижимал её к каменному полу. Вот оно. Снейп чувствовал, как она давилась, захлебывалась слюной, и ещё яростнее входил в неё. Белла умела работать ртом, но он не даст ей взять верх.

Кудрявые волосы, разметавшиеся по полу ядовитой чёрной орхидеей. Почти красиво, но настоящее удовольствие дарило ему её сведённое спазмом горло и беспомощно, неконтролируемо слезившиеся глаза, широко распахнутые, как будто слипшиеся ресницы приклеились к бровям и не давали ей моргнуть. Она была в его власти. Она проиграла и подчинилась.

Снейп бурно кончил на её грудь, позволив себе на мгновение прикрыть глаза. Чистокровная шлюха.

Вытер член её юбкой и поднялся, рывком надевая брюки.

— Завтра я пойду в рейд со всеми. Ты это хотела услышать?

____

* Белла — «красивая», «красавица». Аллегория на «Красавица и чудовище».

* * *

Следующий день выдался таким же пасмурным и ветреным. Чёрные мантии Пожирателей хлопали на ветру языками чёрного пламени. Выстроившись во внутреннем дворе Малфой-Мэнора и разбившись на группы, они готовились аппарировать. Сегодня им предстояло отомстить за вчерашнее и вернуть доверие Лорда.

Снейп уже готовился надеть светлую маску, когда ему на плечо легла женская рука. Он обернулся, сбрасывая её, и на мгновение поморщился: от резкого движения перед глазами поплыли малиновые точки. Накануне Снейп так и не смог заснуть. Зато — едва не впервые в своей жизни — осушил почти полбутылки огневиски. Расслабься, Малфой, ты должен мне больше, чем всё содержимое твоего драгоценного бара. Тем более, что у этого пойла кошмарный вкус. Вполне подходящий к случаю.

Перед ним стояла Эмерлин, зябко ежась и нервно, совершенно неуместно улыбаясь. Тускло-золотистые пряди волос, подхваченные бешеным ветром, били её по глазам, заставляя подслеповато щуриться.

— Что? — спросил Снейп и сам удивился, насколько хрипло и отрывисто прозвучал его голос.

— Я… — Эмерлин замялась и на мгновение потупилась. — Я… Спасибо тебе, Северус. За вчерашнее.

Какое-то время он смотрел на неё, никак не в силах сообразить, что же она имела в виду. Голова была словно набита горькой и липкой ватой. Вчера. Как же давно это было. Словно в прошлом столетии. «Ах да, — вспомнил он. — Розье». Он посмотрел на Эмерлин в упор: на её вымученно-кокетливую улыбку, безличную и бесцветную, на язык её тела — весь перекрученный и заплетённый вокруг себя самой: плющ, гибкий и слабый. Эмерлин всё ещё была довольно привлекательной, но её красота уже начала безвозвратно блекнуть: магия всегда мстит тем, кто пренебрегает её законами, мстит быстро и безжалостно. А ведь Адриан в который раз оказался прав… Они стоили друг друга: Эван и эта грязнокровная дурочка. И почему ему, Северусу, пришло в голову её защищать?

— Да хоть поубивайте друг друга, мне не жалко, — процедил сквозь зубы Снейп, отворачиваясь за секунду до начала аппарации.

Задняя дверь дома в Годриковой Впадине выходила в небольшой сад. Чуть заглублённый, наполовину окружённый поднимавшимися холмами и укрытый по периметру высокой живой изгородью, прохладный и влажный, с вечным запахом земли и сосновых иголок, будто дом стоял не на одной из улиц оживлённого магловско-магического посёлка, а где-то в глухом лесу. Цветы здесь росли плохо, зато клубни удавались на славу.