laventadorn - Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me)

Иными словами, это проклятие.

И светлые проклятия подобным образом не действовали.

— Все будет хорошо, — негромко пообещал он; уставился в окно, но не видел за ним почти ничего. На дороге в Хогвартс было темно; только неровный свет каретных фонарей бликами ложился на деревья, выхватывая кусочки из окружающего мрака.

— Я знаю, — согласилась она полусонно. — Просто устала... но ты тут... останешься... и все... — а затем снова соскользнула в дрему. Ключицу обдало дыханием, прерывистым и неглубоким; похоже, Лили впала в беспамятство.

Северус нахмурился, глядя в темноту. Хорошо, что он сообразил отправить мадам Помфри записку с совой какой-то третьекурсницы... вряд ли, однако, в Хогвартсе кто-то разбирается в темных проклятиях и снимающих их лечебных заговорах лучше, чем он сам. Разве что директор... хотя не исключено, что в этом вопросе Северус обогнал бы и его. Да, Дамблдор был непревзойденным специалистом в теории магии — подобными познаниями сам он похвастать не мог; однако в том, что касалось конкретных темных заклинаний, как атакующих, так и исцеляющих — тут Северус пожалуй что знал даже больше.

Но это если презюмировать, что Дамблдор не желал применять Темные искусства на практике. В чем он уже не был так уверен — вспомнить хотя бы Контрапассо...

Северус знал, что смог бы вылечить Лили, если бы сумел поставить правильный диагноз. В этом-то и заключалась проблема — о каком проклятии идет речь, было неясно. И с этой задачей Дамблдор, скорее всего, справится лучше. Пусть он и не изучал Темные искусства так, как его бывший студент — с лихорадочным упоением в молодости и спокойным уважением в зрелые годы — но директор прожил на свете намного дольше и гораздо больше повидал; Северус же интересовался в основном тем, как накладывать темные проклятия и как избавиться от того, что могло навредить ему и его ближайшему окружению. На такой ранней стадии многие заклинания действовали сходным образом; похоже, придется подождать, пока то, что наложили на Лили, не проявит специфические для него симптомы...

Но в случае с Темными искусствами, когда проклятие показывало свое истинное лицо, обычно бывало уже поздно.

Чем дольше он на эту тему размышлял — тем больше убеждался в том, что Лили, скорее всего, придется показать Дамблдору. Северус не испытывал ни малейшего желания это делать, однако ее здоровье и благополучие были приоритетны. Хотя в то время они формально и враждовали — директор считался негласным лидером светлой стороны, а Северус примкнул к будущим убийцам-фанатикам — у Дамблдора более чем хватило бы проницательности, чтобы заметить столь разительные перемены в поведении своего студента. Директор не только владел ментальными искусствами — он был умен, дальновиден и наблюдал за учащимися десять месяцев из каждых двенадцати. Если даже Люпин заметил, что что-то не так... а какое лицо сделалось у Блэка, когда Северус улыбнулся, закрывая дверцу кареты...

Похоже, он не мог не рисоваться перед этими выпердышами. Слишком велико было искушение. И будь он даже в силах притвориться собой-семнадцатилетним — все равно не стал бы этого делать. Подростки были ему омерзительны, и его собственная юная версия исключения не составляла; вести себя подобным образом он попросту не хотел.

Карета мягко затормозила. Снаружи, за ее тонкими стенками, хлопали дверцы, барабанили дождевые капли, бушевали вопящие студенты и, судя по звукам, опять распоясавшийся Пивз. Северус утешал себя мыслью, что поведение мелких засранцев теперь не его забота, и призывать их к порядку он более не обязан... это было настолько безнадежное занятие, что ему не добавляла привлекательности даже возможность как следует запугать поганцев.

Он попытался вывести Лили из экипажа — та порывалась что-то сделать сама, но поскользнулась на раскладной подножке и так и грохнулась бы на землю, не стой Северус совсем рядом. Она осела к нему в объятия, словно мешок.

Нахуй сундуки. Он подхватил ее на руки и понес вверх по лестнице, что было далеко не так просто, как казалось: студенты, взбудораженные подначками Пивза, так и сновали вокруг, а предательские ступеньки изобиловали лужами — как уже подмерзшими, так и еще не успевшими это сделать; кое-где лед был залит водой. Одно хорошо — что в семнадцать Северус уже начал вытягиваться и возвышался над этими мельтешащими паршивцами.

— Что ты делаешь? — слабым голосом спросила Лили; голова ее безвольно клонилась к нему на грудь.