QQy - Власть любопытства

—Я могу Вам еще чем-то помочь, сэр?

—Пятьдесят баллов с Гриффиндора, — произнес Снейп шелковым голосом. — И отработка в классе зельеварения в течение месяца.

Еще один паттерн, еще одна привычка, еще одна слабость.

—Как скажете, профессор, — спокойно сказал я, легко улыбнувшись и выставив вперед мысли моей маски. Снейпа передернуло и он отвернулся от меня.

—А сейчас пойдемте в Вашу гостиную, — я был слегка удивлен, как такой просто фразой можно выразить столько презрения.

—Но раз наказание получено, я бы хотел еще почитать здесь, сэр, — игра с огнем, но мне было любопытно, насколько я смогу вывести его из себя.

—Что за идиотскую книжку Вы читаете, Поттер? Наверняка, такой же бред, как и Ваш придурок-папаша и его ненаглядные дружки. Спорю на что угодно, они ни разу не зашли в библиотеку, забивая свои крошечные мозги квиддичем.

—Учебники не всегда бывают полезны, — я пожал плечами и показал ему затертую обложку «Преступления и наказания». В неровном свете факелов изображенный на обложке Раскольников с топором в руках казался угрожающим и мистическим. Снейп потянул руку к книге, но я ловко захлопнул ее и убрал в сумку.

—Еще пятьдесят баллов за дерзость и неделя отработки, — мстительно сказал он. — А теперь отдайте мне эту мерзкую книгу.

—Это моя книга, художественная литература не запрещена правилами школы.

Снейп сжал губы в почти невидимую линию.

—Хорошо, но о Вашем поведении узнает директор. За мной, если не хотите больших неприятностей.

Он развернулся и быстро зашагал прочь. Я тяжело вздохнул, сложил плед и догнал его. Пока мы шли к гриффиндорской башне, я гадал, правда ли мне удалось обмануть Снейпа, или это его хитрый план и хорошая актерская игра. В любом случае я получил официальный повод общаться с профессором Слагхорном и лишнее доказательство нестабильности психологического состояния Снейпа. Оставалось надеяться, что, как и большинство хитрых планов, этот останется исключительно в моем воображении, а директор получит еще одно подтверждение, что я такой же, как раньше и так же ругаюсь со Снейпом.

Если товарищи ВедьмакГеральт и sophieblack вдруг читают мою работу, надеюсь, они не обидятся, что я немного сплагиатил у них одну сцену.

Следующим вечером после обеда я не спеша подошел к кабинету директора Хогвартса. Пароль для горгульи оказался тем же и я с тяжелым сердцем ступил на вращающуюся каменную лестницу. У меня было четкое ощущение, что я отдаю в руки врага стратегически важную информацию.

Я подавил желание развернуться и уйти, постучав маленьким бронзовым молоточком в тяжелую дверь. Наивность и честность. Только так я смогу обмануть Дамблдора. Я прошел в кабинет и сел в до тошноты удобное кресло, множество серебряных приборов неясного назначения издавали раздражающие звуки.

—Гарри, что с тобой? Ты хотел мне что-то рассказать? — обеспокоенно спросил Дамблдор, и я выпал из размышлений.

—Добрый вечер, профессор. Простите, я задумался. И да, мне есть, что Вам рассказать. Я смог убедить профессора Слагхорна поделиться воспоминанием.

В глазах директора вспыхнул интерес, он быстро убрал со стола все бумаги и достал из шкафчика омут памяти.

—Ну так давай его посмотрим, — я с вежливой улыбкой передал ему флакончик с воспоминаниями и мы погрузились в омут.

Я был несколько разочарован, в воспоминании не содержалось какой-то существенной информации. Интерес вызывала, пожалуй, только патологическая привязанность будущего Лорда к числу семь. Это было несколько странно. Да, во многих формулах расчета зелий и рунных цепочек часто появлялось не понятно, откуда взявшийся, множитель семь, но таких непонятных множителей было много, и они не ограничивались цифрой семь. К тому же, если уж выбирать какое-нибудь число, то стоило остановиться на сорока двух.

Дамблдор сидел напротив, в задумчивости разглядывая испещренный рунами сосуд. Я дал ему минуту, а потом вывел из прострации вопросом:

—Профессор, а что такого важного в этом воспоминании? Только то, что Том Риддл в возрасте семнадцати лет проявлял нездоровое увлечении числом семь?

—Семь очень важное число в магии, оно отвечает за многие процессы. Я предполагал, что Том в своей гордыне зашел далеко, но не думал, что на столько. Боюсь, он возжелал разделить свою бессмертную душу на семь частей.

—Вы решили так, потому что он один раз упомянул число семь пятьдесят лет назад? А если он передумал и сделал одиннадцать или сто крестражей?