QQy - Власть любопытства

—Я чувствую, что близок к истине.

—Или ты просто убедил себя в этом!

—Хорошо, но имеем ли мы право игнорировать то, что Дамблдор мог заинтересовать магловские спецслужбы?

Гермиона около минуты сидела, выпрямив спину, что-то обдумывая, а потом негромко произнесла:

—Действительно, что должен сделать адекватный глава государства, когда к нему из камина выходит человек, рассказывает о скрытом от всех магическом мире и просит никому не говорить?

Вопрос, заданный спокойным уверенным тоном, так и остался без ответа, утонув в тишине сырых подземелий. Во мне утвердилась странная уверенность, что наше положение гораздо опаснее, чем казалось раньше.

Я снова сидел в знакомом, почти родном кожаном кресле в светлом кабинете с заполненными книгами полками. Я опять пришел к доктору Лектеру в смятении, неуверенности и непонимании. Какая-то сила всегда притягивала меня в этот кабинет, когда мысли не хотели складываться в единую картину, а душевное равновесие улетучивалось.

—О чем бы Вы хотели поговорить сегодня? — прозвучал спокойный голос Ганнибала.

—Наверное, о людях. Почему они поступают так, как поступают?

—Интересный вопрос, но чем же он вызван?

—Я уже во многом контролирую мотивы своих поступков. Каждый раз перед тем, как что-то сделать я задаюсь вопросом, зачем мне это надо. И каждый раз стараюсь честно ответить себе на поставленный вопрос, докопаться до изначального мотива. Но я далеко не всегда могу понять, что двигает другими людьми.

—А чем же Вы так сильно отличаетесь от остальных людей? Подумайте, какие силы движут Вами в первую очередь.

Как бы ни было неприятно признавать это вслух, но я сжал кулаки, уставившись в окно, и произнес:

—Пожалуй, основной мой мотив — моя собственная выгода и мое удовлетворение от происходящего.

—Хорошо, у того, о чем Вы говорите, есть название — эгоизм. Он является одной из главных движущих историю и эволюцию сил. Эгоизм характерен для абсолютно всех живых существ и выражается хотя бы в желании выжить в любой ситуации. Человек в этом мало отличается от животного, только человеческий социум сложнее, и эгоизм принимает очень разнообразные формы.

—Да, но как же альтруизм? Существует множество примеров альтруистичных добрых дел.

—Человек не способен на альтруизм, — усмехнулся Ганнибал, — любой случай истинного альтруизма является психологическим отклонением от нормы. В большинстве же случаев люди совершают поступки, не осознавая их эгоизма, но от этого они не становятся альтруистичными. Например, безвозмездную помощь бедным или несправедливо обиженным оказывают чаще всего ради внутреннего самоудовлетворения. В такие моменты человек кажется себе великодушным, щедрым и добрым на фоне всех остальных. В конечном счете, это лишь еще один способ потешить свое эго, самоутвердиться за чужой счет.

—Но ведь помощь доходит до адресата, и это хорошо.

—Я и не спорю, что хорошо. Многие абсолютно эгоистические действия приносят пользу, но это не альтруизм, а взаимно выгодный обмен. В данном случае обмен денег на внутреннее удовлетворение. Альтруизм же предполагает, что, совершая что-то для человека Вы совершенно не имеете никакой выгоды для себя.

—У Вас довольно жестокий взгляд на мир, — я был несколько обескуражен словами Лектера. Самым печальным было то, что они были до ужаса логичны, и я не мог просто отмахнуться от них.

—Такое отношение принято называть цинизмом, во многом оно очень полезно, — спокойно ответил Ганнибал.

—Но как же тогда благородные воины, погибающие ради своей страны? Их действия тоже эгоистичны?

—О, очень интересный пример чистого незамутненного эгоизма, — легко усмехнулся он. — Для начала нужно понять, что человек — существо социальное. Образуя общность, люди чаще всего начинают воспринимать интересы социума, как свои собственные. Этот механизм выработался эволюционным путем, когда не желающие объединяться особи вымерли естественным путем. Когда социум становится больше, его влияние на личность увеличивается. С самого детства в человеке воспитывается определенное отношение к обществу, появляется некая принятая модель поведения или паттерн, характерный для данного социума. Некие нормы и паттерны, нужные обществу, без которых оно часто не может существовать, объявляются нравственными, моральными и правильными, а нарушающие их — безнравственными, антиобщественными и преступными. Одним из таких нравственных и высокодуховных паттернов и является образ могучего благородного воина, который может отдать жизнь ради общества, в котором живет. В конце концов, оказывается, что эта модель основана на безопасности близких людей, семьи, рода. Во многом это эгоистично, поскольку в их защите человек находит самоудовлетворение. К тому же этот паттерн, как и многие другие, придуманные современным обществом, основан на глубоко заложенном первобытном инстинкте. В данном случае на инстинкте продолжения рода и выживания потомства, который часто перевешивает инстинкт выживания, причем не только у человека.