Олег Фролов - Хроники Тиа-ра - битва за Огненный остров

– Думаешь, страх на самом деле заставляет голосовать по-другому?

– Я называю это насильственное народовластие. Оно может быть хуже, чем отсутствие народовластия вообще. Ведь один человек может взять на себя ответственность, если ситуация того требует. А вот безликое множество людей – нет. Все, что ему нужно, – избегать риска, каким бы путем для этого ни пришлось пойти.

– Но… В чем насилие, я не понимаю. Никакого насилия не было. Или я ошибаюсь?

– Пока не было. И, вероятно, не будет: люди Зеленого острова голосуют за человека-из-храма или на следующий день после голосования сюда прилетят храмовые птицы. Не знаю, что конкретно имеется в виду, но, думаю, ничего хорошего – уж точно. И им совсем не хочется проверять, что именно на уме у наездников-резидентов Храма.

– А что у них может быть на уме? – снова наивно удивился я.

– Ты бы хотел узнать это, если бы над тобой кружила механическая птица? Или проголосовал бы так, чтобы она убралась?

– Не знаю…

– А я знаю, – зло бросил Мику-ра.

Как обычно в таких случаях я хотел ответить еще более резко, но промолчал.

– Разве это не противоречит Закону? – сказал я спустя какое-то время.

– Нет. Ты сам наездник и как никто знаешь о том, что по Закону наездники руководствуются только своей волей и ничем иным. Даже наездники храмовых птиц. Формально они не подчиняются Храму и делают то, что захотят. В любой момент Храм объявит, что не имеет на них никакого влияния, а то, что делают наездники – нехорошо, хоть и правильно по сути.

– Все так, как ты говорил… – то ли отметил, то ли спросил я.

– Да. Все так. Равновесия больше нет и не будет, как не будет Конструкта. Теперь самая влиятельная сила – это Храм. Сила, которая уже очень-очень долго не может найти себе применение и изнывает от желания наказать технократов. Наверное, они по-своему чтут Закон, но даже Закон позволяет диктовать свою волю другим островам, если трактовать его положения свободно.

– Другим островам? Думаешь, там похожая ситуация?

– Я пока не знаю точно, но почти наверняка. Возможно, на некоторых из них главными законниками уже стали люди-из-храма.

– И чем… это грозит нам? Нашему острову, – после некоторой паузы я выудил из вихря вопросов в своей голове тот, который сейчас казался самым важным.

– Если ты о Зеленом острове, то нет никакой уверенности, что они будут продолжать обмен с нами. А это значит, что могут возникнуть проблемы с пищей. В последние солнечные циклы мы слишком сильно увлеклись механикой и полностью доверяли поставкам зерна с Зеленого острова. Никто и подумать не мог, что уклад может когда-либо измениться. Но еще важнее то, каким станет уже в ближайшие луны весь Архипелаг.

– А как насчет нашего острова? Нечто подобное ведь тоже может произойти?

– Может. Теперь может произойти все, что угодно.

– Но как…

– Я не знаю, – перебил меня Мику-ра. – Не знаю и не могу знать. Пока нам остается только ждать и наблюдать за тем, что происходит. Я уже говорил это.

– Ладно, – отвечаю я. – Ладно.

Остров за хвостом птицы превратился в зеленое пятно, смазанное полупрозрачной дымкой испарений. Мы летели домой, но ни я, ни, вероятно, Мику-ра не чувствовали радости. Мысли по поводу будущего нахлынули с новой силой. От них уже нельзя было спрятаться на просторах Огненного острова или даже в своей собственной умме.

5. Я, он, она

Луна за луной холодный солнечный цикл двигался к Самой длинной ночи. И теперь, проснувшись рано утром в своей умме, уже нельзя было увидеть лучи солнца на верхнем краю стены. Небо прямо над моей постелью – темно-фиолетовое, лишь чуть разбавленное зарей, которая зарождается над Ничто далеко на восходе.

Вокруг из мрака постепенно выплывают предметы и вещи: кувшин для воды, пара хартунгов, подвешенных на стену, и главная моя ценность – невероятно старый деревянный ящик с резными узорами на поверхности. В свое время я не придумал ничего лучшего, чем хранить в нем всякую мелочь: тканые ремни, кое-какие инструменты, сухие мешочки для трав… Пока я смотрел, как мир вокруг становится материальным, а небо – синим, лиловым и, наконец, светло-ультрамариновым с розовым оттенком. Я понял, что сегодня должен увидеть Миа-ку.

Миа-ку. Даже странно, что я ничего не написал о ней раньше. Хотя что ж странного: начав свой рассказ с той воронки событий, в которую я попал, и которая, ускоряясь, двигалась к центру, сложно вдруг переключиться. Не так уж много возможностей поговорить о той моей жизни, которая не связана с механическими птицами. Но это не значит, что такой жизни нет. Напротив, слишком часто в седле своей Ши-те или просто лежа в постели под звездным небом я думал о Миа-ку.