Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 2

В тот же вечер Обрубок покинул и Таймуранг. И хотя он не отказался совсем от мысли вылечиться волшебством, занимался теперь этим еще осторожнее. А в Нураон больше не возвращался – чувствовал, что туда ему отныне путь заказан.

Вместо этого он побольше узнал о колдовстве сам. Среди Предвестников были и волшебники... не самые выдающиеся, но все-таки. Культ Двадцать Седьмого старался привлекать всех, кто мог принести пользу. Нерожденному тайно поклонялись и крупные вельможи, и богатые магнаты, и даже кое-кто из иерархов официальной церкви. У Предвестников давно уж не было проблем с финансированием, со снабжением, с недвижимостью.

Колдовать Обрубок не выучился. Ему оказалось поздновато, да и меркли обычные чародеи в сравнении с его врожденным даром. К тому же он почти не старел – к восьмидесяти годам Обрубок в этом окончательно убедился. Юношей он себя не чувствовал... но он себя им никогда не чувствовал. Из отрочества он словно сразу шагнул в зрелость – и зрелым оставался по сей день. На лице не появилось ни одной морщинки, а волосы не росли и раньше.

Был 1461 год Новой Эпохи, когда предвестники Двадцать Седьмого впервые совершили человеческое жертвоприношение. Официальное. Подобные случаи бывали и раньше – среди культистов попадались самые разные индивиды, в том числе и больные разумом. Иные пытались призвать Нерожденного кровавым ритуалом или ускорить его появление... чего только не придумает тот, чей мозг пылает фанатическим огнем...

Но все эти инциденты вышестоящее духовенство не только не поддерживало, но и порицало. Был, правда, один диакон, который слегка помешался... но он плохо закончил. Обрубок не любил о нем вспоминать.

Теперь же он сам прибег к этому средству.

Предыдущие годы он экспериментировал со своим даром, пытаясь найти для него какой-то катализатор. Усилитель. Средство видеть будущее не просто отдельных предметов и живых существ, а судьбу всего мира. Ему требовалось что-то вроде... монокля. Линзы для его чудесного глаза.

Он и раньше пытался делать более общие предсказания. Смотрел на небо, например, но видел лишь завтрашнюю погоду. Мысленно обращался к тому, о чем хотел узнать, но получал лишь серый туман с неясными образами. Однажды сумел оказаться там, где проезжал король великой державы – и его будущее увидел без труда... но только его.

И в конце концов он обратился к методам других прорицателей. Авгуров, пифий, сивилл.

Обрубок пробовал гадать по брошенным костям, по чаинкам в чашке, по полету птиц, по святой Ктаве. Убедился лишь в том, что для него это все бесполезно. Если авгуры и видят что-то в разводах грязи на земле и драке ворон за хлебную корку... то это видят только авгуры.

Не помогли и одурманивающие вещества. Сивиллы, божественные жрицы, вдыхают благовонные дымы, впадают в экстаз и изрекают самые настоящие пророчества – но всегда невнятные и туманные. Обрубок надеялся, что у него получится лучше... и что-то у него получилось. Если верить диакону Морогу, которого он попросил помочь, в дурмане Обрубок действительно изрек... нечто.

- Что же я изрек? – с надеждой спросил Обрубок.

- «Маяк. Это произойдет на маяке», - прочитал с листа Морог. – Больше ничего.

- Маяк?.. – моргнул Обрубок. – Что за маяк?

Диакон только развел руками. Обрубок вздохнул. Может быть, это и пророчество, но совершенно бестолковое. Речь может идти о чем угодно, когда угодно, где угодно... хорошо, не совсем где угодно, а на каком-то маяке. Но сколько маяков на Парифате?

Пользы от такого прорицания еще меньше, чем от катренов Экольгена Горевестника. А уж он точно не трудился делать их удобочитаемыми.

- Попробуем... другое, - сказал Обрубок. – Принесите жертвенных животных.

Диакон Морог кивнул. В последние годы он стал правой рукой Обрубка. Кем-то вроде секретаря при секретаре. Архидиакон давно превратился в подставное лицо, живой громоотвод на случай, если Обрубок совершит фатальную ошибку. Диаконы подчинялись Обрубку напрямую – и он тщательно отбирал кандидатуры. Преданных и верных, видящих в нем сакральную фигуру и готовых исполнять любые приказы.

Даже самые странные. Даже самые страшные.

Он начал с мелких животных. Голубей и кроликов. Лично перерезал им горла, погружал пальцы в теплые внутренности... и быстро почувствовал разницу. Вот он, катализатор его дара. В момент, когда жизнь оставляла бренную оболочку, монада души на мгновение касалась его, Обрубка... и он видел больше, чем обычно. Пространство как будто расширялось, в голове вспыхивала многоцветная радуга.