Елена Клещенко: Прекрасная Дева Орков (Леди Назгул)

Жизнь в лагере текла обычным порядком, словно никакой орочьей деревушки в помине не было. Только Келион, очередной часовой, с луком и колчаном обходил лагерь. Расседланные кони спокойно паслись. Как видно, ночь в долине не повредила ни им, ни их хозяевам. Элендар снял чехол с легкой арфы и настраивал ее, Имлас поднимался по крутому, почти отвесному склону в поисках гномьего корня, Элуин возле подвешенного над огнем котла расстелил плащ и улегся навзничь - высоко над ним в синем небе сновали стрижи. Других птиц в долине не водилось, но до стрижиных гнезд никакой лиходей не доберется, и голоса их звенели в воздухе, как флейта Сулимо. Тингрил сидел у шатра, склонясь над картой. - Я встретил орку у источника, - сказал ему Нарендил. - Только что. - После восхода? - слегка удивился Тингрил. - И что ж они, за целую ночь еще не всю утварь унесли? - Нет, - с запинкой ответил Нарендил. - Я понял так, что ее изгнали из деревни. - А, обычная история. Когда злоба Проклятых не находит выхода, она обращается против них же. Вспомни старика. - Но это бессмысленно, - сказал Нарендил. Он все не мог понять, что его тревожит. - Они нарушают законы Арды... - Вот так открытие! Станут ли твари Моргота блюсти законы Арды? У них свои законы, и, благодарение Валар, не по ним ныне живет Арда. Ибо это законы гибели. - Так они уничтожат сами себя? - воскликнул Нарендил. - Прежде мне это не приходило в голову. Не мы, не Люди, а они сами... - О том, что будет, знает Намо Мандос, - отвечал предводитель, - но я не вижу другого исхода. Проклятые должны сгинуть, - мрачная тень прошла по его лицу, воспоминание о черных делах, и он добавил: - Рано или поздно... Временами неловко было беседовать с Тингрилом. Словно не просто усталость прошедшей войны и неминуемой разлуки угнетала его - словно и вправду из вечных сумерек Мандоса он глядел на собеседника, столь безрадостной была его мудрость. Нарендил забыл про орков и попытался развеять печаль предводителя, сказав первое, что пришло в голову: - Рано или поздно не слетел бы со скалы наш собиратель кореньев! - На узеньком карнизе локтях в пятидесяти от земли Имлас стоял на коленях и вовсю орудовал кинжалом. Мешок его лежал брошенный внизу в кустарнике, и стрижи подобно стрелам проносились у самой его головы. - Не могу понять, зачем такому удальцу гномий корень - если его сила и ловкость удвоятся, не будет ли вреда?! Нарендил достиг цели - Тингрил усмехнулся, и скорбь Мандоса исчезла из его глаз: - Пожалуй, ты прав, Нариндол. Заставим его до окончания похода отдать корень Элуину. Садись со мной, посмотрим, как будем возвращаться. До Западного тракта двадцать лиг по прямой... Достичь тракта и повернуть к месту сбора отрядов они не успели - изучение карты было прервано воплем Элуина: - Орки! Нападение! Эй, все сюда! У костра Элуин и подбежавший к нему Элендар боролись с кем-то, кто отчаянно вырывался. Келион уже стоял на высоком камне, со стрелой на тетиве. Имлас торопливо спускался, хватаясь за кусты. - Ах ты вражий сын! Берегись, он кусается! - Обнаглели, сауроновы твари! Все-таки приползли, посмели! - Больше никого нет! Он был один! - О Элберет! Это же девчонка! Вот и подвеска на шее... - Хороша девчонка, рычит как раненый тролль в ущелье! - Ты полегче, ногу ему не оторви! - Будет так биться, сам себе оторвет! - А-а, мордорский щенок! Руку... руку прокусил! Нарендил увидел ее - все ту же, давешнюю орку. Эльфы крепко держали ее на весу, за руки и за ноги. Она бешено дергалась и мотала головой, пытаясь дотянуться зубами до чьей-нибудь руки, и в самом деле издавала жуткие звуки, похожие на рычание. - Как ее схватили? - спросил Нарендил. Орка затихла, узнав его. Ответил Элуин: - Мясо она хотела украсть. Я резал коренья в похлебку, вдруг вижу крадется, как змея. И прямо к мешкам. Я схватил ее, тут подбежал Элендар... Но дралась она, как десять бешеных уруков! - Келион! - окликнул Тингрил часового. - Как случилось, что она прошла мимо тебя? Или ты воображаешь, что мы стоим лагерем в миле от Дворцовых Ворот? - Мимо меня никто не прошел бы, предводитель, - глаза Келиона сверкнули, но голоса он не повысил. - Не держать мне больше в руке меча, если тварь пришла из долины. - Так она спустилась с гор? - воскликнул Имлас. - Пожалуй, она не за мясом пришла, - медленно сказал Тингрил, разглядывая пленницу. - Ее могли послать те, кто скрывается в горах. - Нет, предводитель, - сказал Нарендил, - это и есть орка, с которой я говорил у источника - ее прогнали из деревни. А вчера я видел ее там же с другими орками. - Я узнаю ее, - усмехнулся предводитель. - Не ее ли слова я переводил тебе? - Да, предводитель, - Нарендил слегка смутился. - Вижу, что орки не вызывают у тебя отвращения. Утренняя беседа была столь же приятной, как вечерняя?.. Ну хорошо, верней всего, она не соглядатай. Будь она не из деревни, те забили бы ее еще вчера... Похоже, она и вправду просто-напросто воровала. Эльфы, обрадованные таким поворотом событий, просветлели лицами. Минувшая опасность и безвредный враг всегда становятся смешны. Да к тому же Элуин успел накануне поведать товарищам о сражении Нариндола с горластой оркой, и теперь все заулыбались, даже Элендар с окровавленными пальцами. Только Тингрил по-прежнему молча и пристально разглядывал пойманную орку. - Как же так, Нариндол? Ты нарочно искал ее общества? - Вы оба вчера погорячились и решили помириться? - Могу ли я узнать, чем прекрасная леди заслужила твое расположение красотой или учтивостью? - Вы напрасно смеетесь, - сказал Нарендил. - Она голодна. Ее преследуют другие орки, и ей нечего есть. Никто не нашел, что ответить на это. Исконная ненависть боролась в сердцах эльфов с жалостью к живому созданию, попавшему в беду. - Ее надо покормить, - продолжал Нарендил. - Не бойся, - сказал он ей на Всеобщем языке, и тут вспомнил, что не знает ее имени. - Ты не бойся. Тебя не накажут. - Я не боюсь, - ответила орка со всем достоинством, какое было возможно в ее положении. Келион засмеялся. - Эти твари всегда голодны, - заявил Элуин, не выпуская тощих запястий пленницы. - Не за тем мы тащили сюда еду, чтобы кормить орков. В другой раз ей захочется свежего мяса, так что же мне, ждать, пока она меня прирежет? - Поменьше болтай, - одернул его Тингрил. - Дешево ты стоишь, если она может тебя прирезать. Она не воин и не соглядатай, а безвредная и убогая тварь. Пусть Нариндол покормит ее, если ему так хочется, - и если раньше она не убежит. - Не убегай, - сказал Нарендил орке. - Тебя покормят, это приказ командира. Эльфы поставили орку на землю, и Нарендил взял ее за руку. Снова посыпались шутки: - Нариндол, а я и не знал, что твоя любовь к кэлвар объемлет и орков! - А ему нравятся гады - помнишь, в Итил Тонион он подманивал зеленых ящериц? - Ящерицы никому не делают зла, чего не скажешь об орках! - Ящерицы красивые! - А эта леди разве не хороша собой? - Красавица хоть куда! - Нариндол, угости свою подружку хлебом! Я одолжу тебе, у меня осталось... Отряд расхохотался. Всем было известно, что орк лучше помрет с голоду, чем будет есть эльфийский хлеб. Орка тоскливо озиралась, гадая, что ей сулит этот смех. Нарендил все еще держал ее за руку. Ему было немного досадно, но как-никак легче сносить насмешки, чем брезгливое удивление. И в самом деле, разве она не то же, что кэлвар? Может, и смешно, что я жалею ее, но ведь в этом нет ничего дурного... - Я могу дать ей похлебки? - спросил он Элуина. - Так и быть, можешь. Но не бери мясо для гостьи из большого мешка. Тингрил подошел ближе и тихо спросил: - Тебе жаль ее, сын Марвен? - Да, Тингрил. - Что ж, накорми ее. Но кто накормит ее завтра, когда мы уйдем? Не дождавшись ответа, Тингрил кивнул, будто сказал "сам видишь", и отвернулся.