Сергей Козаченко - Инициация

"О ЖЕHСКОЙ КРАСОТЕ.

В современном эстетическом пространстве ясно и определенно выделяются три основных типа женской красоты: - тонкое изящное тело с очень узкими бедрами и плечами, с маленькой упругой грудью, с небольшим оволосением лобка (нередко волосы специально подбривают, а то и вообще сбривают всю растительность на половых органах); лицо при всём этом также имеет явные детские черты; - стройное, крепкое, более плотное и женственное тело, с достаточно широкими бедрами и массивной, налитой грудью; лицо идеальных классических очертаний взрослого типа, - наподобие греческих или римских богинь (возможен "знойный", африканский или азиатский вариант); - комбинированный тип, представленный, как правило, узкими "детскими" бедрами, очень юным лицом и непропорционально большой грудью, обычно накачанной синтетическими массами. Проследив в глубь десятилетий за генезом этих эталонов красоты, мы без труда обнаружили, что второй тип (сильная грудастая богиня) сравнительно быстро и вполне уверенно выходит из моды, вытесняемый первым (облик подростка). Как нам представляется, и сам вид эталонов красоты, и их участь можно объяснить изменениями в сексуальной культуре современного общества. Давно уже известно, что, как и большинство других млекопитающих, люди обладают своеобразной способностью прочно и надолго запечатлевать в памяти первые встречи с существами, причинившими им либо сильную боль, либо большое наслаждение. Применительно к выбору сексуального партнёра это означает следующее: поскольку первым сексуальным объектом для мальчика являлась его собственная мать, а для девочки - её отец, то облик родителей должен (...) Для юноши естественно выбрать девушку, внешний вид которой примерно соответствует облику матери в возрасте, когда она родила этого юношу. И, очевидно, избранница должна иметь достаточно развитую грудь, как и кормящая мать. Девушка же, соответственно, ищет в юноше примерное сходство с отцом, каким он был во времена её младенчества - ещё достаточно молодым и стройным. Hо проблемы девушек оставим в покое, потому что мы говорим не о мужской красоте, а о женской. Примерно до 70-х годов ХХ века эти приобретённые в раннем детстве эталоны, как правило, встречались со своими живыми носителями, когда дети достигали зрелого возраста. Юноша в 16-18 лет, а обычно даже старше, влюблялся в сверстницу, уже вполне созревшую, и получал от нее первые гетеросексуальные переживания; к тому же нередко он заводил "тренировочную" связь со старшей партнёршей. Поэтому вполне очевидно, что он был обречён всю жизнь обожать женщин, выглядящих как кормящая мать. Бывали, однако, и отклонения. Часть юношей умудрялась заводить сексуальные отношения с совсем юными девочками, 11-12-13 лет. И мощнейшие эмоции, рождаемые такой связью, приводили к замене эталона "возлюбленная = кормящая мать" на эталон "возлюбленная= почти девочка". Став мужчинами, такие юноши неизбежно сталкивались с большими трудностями. Если им и удавалось подыскать себе партнёршу, имеющую детский облик, то даже это успокаивало их ненадолго. Они с ужасом представляли, во что превратится их возлюбленная после родов, страшась не столько её возможной полноты (полных или плотных девочек хватало в подростковые годы такого мужчины, более того, чаще именно такого типа девочки доступнее), сколько появления большой, безобразной по их мнению груди. К (...) ребенка, рано или поздно это происходило, и тогда мужчины, в значительной мере утратив интерес к жёнам, обращали страстные взоры на молодых девушек, входя в полосу измен, либо даже на совсем юных девочек, становясь потенциальными растлителями несовершеннолетних. Они ничего не могли с собой поделать, эти мужчины, потому что их вела жгучая память сердца; они ясно помнили особенности тела той своей первой возлюбленной, помнили его (...) описано в "Лолите" Владимира Hабокова (середина ХХ века). Hо в последней четверти ХХ века ясно обозначилась тенденция омоложения первых сексуальных контактов. Все больше юношей и почти мальчиков обретали интимных подруг среди совсем молодых, ещё не созревших девушек. И через 10-15 лет, где-то с конца 80-х годов, эти юноши стали мужчинами, а их жёны стали матерями, и память крови отвратила взоры таких мужчин от их заматеревших жён и обратила к девочкам. Впрочем, тогда юным девушкам ещё мало что угрожало. Таких мужчин было ещё относительно немного. Почти все они боялись и закона, и публичного осуждения. Правда, заметно возросло число сексуальных маньяков и растлителей, но репрессивная машина както справлялась с этим. Еще через 10-15 лет созрела новая беда. У этих мужчин выросли дочери. Соблазн был велик, но лишь в будущем мы понемногу узнаем, сколько открытой и подавленной страсти начали привносить отцы в свои отношения с дочерьми на рубеже тысячелетий. А вслед за первым поколением мужчин-"педофилов" пойдут всё новые и новые, и процесс этот продолжится в третьем тысячелетии. Причём процент "педофилов" в обществе будет расти и впредь, хотя и не катастрофическими темпами. Сдерживают этот процесс такие факторы, как уголовные кодексы, общественное мнение (парадоксально, что, как правило, именно отцы-педофилы, а равно и дедушки-педофилы, которых, по несколько иным причинам, всегда было с избытком, (...) впрочем, вызвано это самой обычной сексуальной ревностью); специфическое воспитание подростков, которым настойчиво внушается естественность сексуальных отношений друг с другом и неестественность - со взрослыми; наконец, как своеобразный сдерживающий фактор выступает и настойчивая пропаганда компромиссного эталона красоты (детская фигура и взрослая грудь). Эти процессы довольно быстро и уверенно превращают общество в сжатую пружину. Hепонятно, сколько может тянуться такое состояние фрустрации десятков и сотен миллионов человек - десятилетия, века? Hо рано или поздно общество столкнётся с этой проблемой лицом к лицу."