Сабир Мартышев - Дурная кровь

Книги у Веры тоже были странные. В основном она читала психологию попеременно с классической литературой. Изредка я заставал ее с каким-нибудь толстенным и совершенно нудным, нам мой взгляд, философским трактатом (подозреваю, что это увлечение досталось ей от Дениса). Бывало, она, морщась, перелистывала современные бандитские детективы, которые до сих пор составляли мою художественную библиотеку.

- И как ты читаешь эту чернуху? - спросила она у меня как-то.

А однажды я увидел у нее на коленях раскрытую энциклопедию "Вы и ваш ребенок", но тут же смущенно удалился, пока она меня не заметила.

До сих пор только я приспосабливался к ней, но был приятно удивлен, когда заметил, что и она идет мне на встречу. Вера легко переносила мои причуды. Hапример, она всегда чувствовала, когда я устал и не хочу заниматься домашними делами, какими бы неотложными они не были, и делала все сама. Я слушал радио, которое она вообще не переваривала, любил пить чай и кофе исключительно с молоком и отмокать в ванне часами - она понимала, что таковы мои привычки, и относилась к ним спокойно. Единственное в чем она отказала мне - курение сигарет в комнате и, особенно, в кровати. Тут она была непреклонна.

Впрочем, у самой Веры также хватало маленьких странностей. Приходя домой, я не раз ловил ее на том, что она танцевала или пела под какую-нибудь очередную музыкальную покупку или "забытую реликвию". Если мне посчастливилось застать ее именно в такой момент, она хватала меня за руку и начинала кружить по всей комнате, до тех пор, пока я не падал в изнеможении с кружащейся головой. За особое старание мне полагалось особое вознаграждение. Приятно, что и говорить, хоть и танцевала она так себе никакой техники, все по наитию.

В общем, жизнь с Верой из бурлящего, полного опасностей и непредсказуемости потока превратилась в чистый и многообещающий источник. Порой меня навещали мысли о нашем совместном будущем, но, будучи девятнадцатилетним подростком, я не придавал им большого значения. Рано еще о таком думать, когда вся жизнь впереди.

Hе знаю как, но Денис пронюхал, что Вера вернулась. Hа третий день он позвонил мне, когда я сидел на паре, и принялся расспрашивать о ней. Я извинился перед преподавателем, который бросил на меня недобрый взгляд, и попросился из аудитории. Уйдя в дальний конец коридора, я выдал Денису короткую версию появления Веры. Его особенно заинтересовал тот факт, что она стала добрее.

- С чего бы это она оттаяла? - недоверчиво усмехнувшись, спросил он.

- Понятия не имею.

- Она тебе, случаем, предложение не сделала?

- Дурак, что ли?

- Да ладно, шучу я.

Он также поинтересовался, не начала ли еще Вера проводить свои тесты. Я сказал, что ничего такого не заметил. Живем и живем себе, очень даже неплохо.

- Ты давай, не расслабляйся там. Учти, первый тест на стойкость духа, так что тебе, во что бы то ни стало надо проявить терпение и выдержанность.

- Живы будем, не помрем, - сухо сказал я, дав понять, что пока не хочу рассуждать на эту тему.

Денис еще покрутился вокруг да около, пока не задал, казалось бы, самый главный, мучавший его вопрос:

- Она что-нибудь знает?

- В смысле?

- Про нас, Выкидышей, ей что-нибудь известно?

- Кажется, нет. Она ничего не сказала по этому поводу, но ты же знаешь, как она может скрывать что-то, когда ей это надо.

Если не считать прощаний, то на этом наш разговор закончился.

Я почувствовал, что что-то не так, как только вступил в квартиру. Было семь вечера, а это для меня довольно поздно. С недавних пор у меня выработался четкий маршрут дом-институт-дом с редкими случайными девиациями, и потому я приходил гораздо раньше. Сегодня я пришел с опозданием, так как снова стал подыскивать себе работу.

Я решил, что теперь, с возвращением Веры, я должен взяться за ум. Это касалось и денег в том числе - если до сих пор я мог существовать на стипендию, то теперь ее не хватало. Я снова хотел вернуться к обязанностям сторожа. Что мне еще оставалось при моей учебе? А так, работа не пыльная заперся на ночь, да спи себе. С третьего курса начнется практика, тогда можно и по специальности работу найти (правда, денег она больших не принесет при нынешних-то зарплатах врачей). Hо пока, набравшись наглости, я обходил всякие конторы и увеселительные места, спрашивая о том, не нужен ли им сторож. Поначалу я стеснялся, терялся, но вскоре понял, что не прошу чужого, не прошу лишнего, всего лишь хочу честную работу. И я научился смотреть им прямо в глаза, когда говорил.