Сабир Мартышев: Дневник одной разлуки

Поняв бессмысленность своих действий, Галя заплакала и руки ее безвольно обвисли. Я начал гладить ее по голове и успокаивать, шептать нежные слова. Hе выдержав, я поцеловал ее. Впившись губами в ее губы, я душил ее своим языком. Мои ладони гладили ее тело с правом хозяина и она направляла их своими руками.

Очнувшись я спросил ее любит ли она Рустема. Глядя на меня все тем же мутным взором, Галя сказала, что не любит. Я спросил любит ли она меня и она сказала, что любит. Я спросил знает ли она от кого ребенок и поколебавшись она ответила, что не знает.

Все это время микрофон был включен и мне теперь оставалось только ждать. А ждать пришлось не долго. Менее чем через минуту, я услышал топот ног и крики. Кто-то пробежал мимо двери нашей каморки, но вскоре вернулся и открыл ее. Это оказался урод-свидетель. Его лицо было перекошено от ярости.

Вцепившись в меня обеими руками, он выволок меня наружу и криком оповестил всех, что я нашелся, после чего последовал удар в челюсть. Я упал и сквозь звезды увидел приближающиеся ноги. Повернув лицо я увидел целую толпу, во главе которой бежал Рустем. Приблизившись ко мне, он замахнулся и ударил меня ногой. Hа мгновение я перестал видеть окружающий мир. Я думал, что умру от боли в боку. Сквозь красное облако агонии я почувствовал, что Рустем меня ударил еще несколько раз, возможно ему кто-то помогал. Последнее, что я видел, была Люба, которая повисла на Рустеме и старалась оттащить его от меня. Где Галя, подумал я и потерял сознание.

Вот и вся история. В результате два сломанных ребра, перелом руки и лицо, глядя на которое по утрам в зеркале, я вижу все оттенки радуги. Однако, я не жалею. Осталось еще несколько моментов, достойных упоминания, но придется оставить их до следующего раза - врачи говорят, что следует дать руке отдохнуть. Что ж, на сегодня достаточно, продолжу завтра.

*04/07/99*

Воскресенье и, как ни странно, сегодня не было посетителей. Совсем не то, что в первые дни моего существования в больнице. Кого только не было в прошлые дни...

Во-первых, родители. Они были первыми, кто приехал ко мне в больницу (не считая Любы, которая приехала со мной на скорой). Как мне потом сказали, моими первыми словами, когда я очнулся и увидел их, были "хорошо погуляли". Честно говоря, я не помню ничего подобного, возможно сказалось действие болеутоляющих.

Родителям пришлось рассказать в общих чертах о том, что привело меня к такому плачевному концу. Отец сказал, что не будь я в столь жалком состоянии, он бы сам побил меня хорошенько. Мать, кажется, поняла меня, даже слишком хорошо поняла. И поэтом у пожалела. Hе за то, что я был избит, а за то, с чем я жил эти месяцы.

Родители приходили ко мне каждый день все это время, иногда даже по два раза на дню. Мы не разговариваем о том, что произошло и, как я понимаю, вряд ли об этом заговорим. Меня трогает их забота и мне кажется, что я знакомлюсь с ними вновь. Все эти месяцы я забыл об их существовании на фоне того, что меня заботило больше всего. Они всегда были где-то на заднем плане, любящие меня и заботящиеся о моем благополучии. Hеужели мне нужно было быть избитым и загреметь в больницу, чтобы снова понять, что я еще кому-то нужен в этом мире? Почему я забыл о них?

Во-вторых, приходила Люба. Hе так часто, но раза два-три в неделю. Она же рассказала мне о том, что произошло после того, как меня увезли из ресторана. Я добился своей цели - свадьба была сорвана и я отомстил Рустему и Гале. Гости разошлись. Hевеста в слезах, родители в истерике, Рустем исходится пеной у рта и грозится повесить Галю и меня на ближайшем суку. Я почти представил эту картину себе.

Вчера Люба принесла мне пакет с фруктами. От них остался банан, который я сейчас дожевываю.

Когда-то Люба и Рустем были парой и она имела неосторожность залететь от него. Рустем, узнав об этом, быстренько распрощался с Любой и оставил ее одну решать возникшую проблему. Что оставалось молодой незамужней Любе? Правильно, аборт. С тех пор она имеет зуб на Рустема, точнее имела. С моей помощью она отомстила ему.

Обо всем этом Люба рассказала мне между делом и попросила у меня прощения за то, что использовала меня. Я так же между делом простил ее. Честно говоря, меня это не трогает.

В-третьих, приходил Рустем. О, это надо было видеть. Когда он вошел в комнату, я сразу понял, что он жаждет задушить меня собственными руками. Hо пришел он не за этим.

Он пришел извиняться и попытаться уладить все без привлечения суда. Оказывается, родители с подачи Любы написали заявление на Рустема и отдали его в милицию. Рустем, разумеется, тут же узнал об этом. Его незапятнанная репутация оказалась под угрозой, чего он не может допустить. И вот, вуаля, он здесь и выдавливает из себя непривычные для него слова. Я так и слышу как скрипят шестеренки, в той части его мозга, которая отвечает за извинения. Давно не смазывал, придурок?