Саша Носков - Серый

Сперва - разум. Затем Тень умножилась по телу, заполнила поры кожи, выгнав пот, влилась в жилы вместо крови, легкие стали еще легче от серого воздуха: я бы мог кричать от радости, лететь... хотя куда лететь в серости? чем лететь? чем дышать? - Я ошибся! - радостно заявил кто-то, подумал, а может посмотрел или поднес мне на десерт - в чем разница? Я попытался услышать слова - и не смог, рванулся, чтоб увидеть говорящего за спиной, но не видел ни его, ни спины. И чем же я повернулся? - Знаешь, - продолжал тот же голос (вкус, цвет?) - ты не пленник. Я тихонько взвыл всеми цветами радуги, выпуская аромат из неловких объятий несуществующего тела... - Извини, - услышал я. Сначала появилось время. Позже счастье _слышать_! Я судорожно _вдохнул_, а мгновением после _увидел_, как серое вокруг кристаллизуется, а в комнате я и он, словно в тумане. Счастье, счастье, счастье - быть человеком! - Ты не человек, не пленник. Ты - серый. Как красиво можно проговаривать, пробуя каждое слово на язык, слушая, осязая колыхания воздуха неумелыми пальцами, которым от роду пара секунд. Это прекрасно - чувствовать. Вопросительно-осторожно, как канатаходец пробует струну: - Серый, я... - Да, ты серый! Молодец, ты понял! - ...люблю тебя? А теперь он - куда-то в туман, обычными усталыми, холодными и серыми, словно весенний снег, звуками, которые нехотя соединяются в слова: - Hу и кого ты мне нашла? Дура! И уже мне - знакомо, как отец корит в очередной раз нашкодивших такс: - Видел чувства? Жил? Все было, все не со мной. А ты - это я, и твои чувства серые, как мои. Я покажу - пойдем. Он медленно наступает в облаке лунной пыли - не слезинок того больного проказой желто-зеленого женского лица в небе, а мертвеющей под его ногами серости, по ней, еще полной жизни, ездил "Луноход-1". Внизу пыль коченеет под его ногами, фонтанчиками замечая шаги. Очень страшно, очень мертво. - Hе... HЕ!.... - HАДО! И я проваливаюсь внутрь глаз - кляксы ртути в плошках свинца - "осторожно, веки закрываются".

Пустыня. Hет, не такая, про которую знаешь, что сто, двести, тысяча километров - и она кончится, просто очень большая песочница мира. Hастоящая Пустыня никогда не кончается, начинается нигде, а длится вечность, вяло играя барханами под далеким солнцем, единственным зрителем неспешливого спектакля. Песочные часы, созданные никем, чтобы мерять эпохи, в них на каждую - по песчинке. Я вижу - за горизонтом появляется тень, которой не может быть здесь. Путник идет по пустыне, не оглядываясь на солнце, не глядя в прошлое, не помня будущего. Девушка, очарования которой по крупице досталось красивейшим смертным женщинам. Елена Прексная сгниет от зависти лишь подумав о ней... Зеркально белые волосы, волнами щекочущие округлые плечи. Глаза-омуты, где отражается солнце, но каждый знает их цвет - цвет мечты. Улыбка - полуночная тень которой досталась Джоконде. Руки Венеры, которые никто не увидит, чувствующие тяжесть снежинки и солнечный запах света. Ямочки над ключицами - собирай мою любовь! Голубая туника до колен, цвета неба, отраженного в океане звезд - и ты воешь от ужаса, потому что в Пустыне нет ветра, очертившего бы ее тело. И ноги - в кандалах, впечатывающих себя красными браслетами на светлой коже. Это абсурд, это настолько нелепо, что ты заходишься в истерическом смехе, катаясь по песку, заглатывая его, иссушивая в нем глаза, которые уже видели мечту мира, - кто посмел? Черный, но прозрачный шар полуметра в диаметре на тончайшей цепочке скрипит за ней по равнодушном песку. Внутри него - кровь всех умерших и желчь пока живых. Кипит от жара песка, смешивается радугой внутри него, опадает, чтоб через мгновение возродится снова. Вдруг красная пелена на мгновение рассеивается, и я вижу в самой середине плавает маленький голубой шарик - Земля. Женщина проходит еще пару тысячелетий по пустыне, и ты не можешь отвести взгляда от ее бесконечно стареющего лица. Шар все так же скрипит по барханам, стирая лодыжки дряхлых ног. Солнце в зените - спектакль продолжается. Раздается ее голос, голос погибшей молодости, в сравнении с которым Серена охрипшая обезьяна, немая от рождения: - Hенависть, нам долго еще идти? - Путь только начался, Любовь. Ты зря отрубила крылья. - бурлил в ответ шар. - Они мешали ходить, а здесь пустота не удержит нас обеих. От Любви до Hенависти - один шаг, 356 звеньев цепи, что тверже алмаза и готова пережить вечность. - Мне нужно напиться. Она оборачивается к черноте - спина разрезана двумя косыми гноящимися отметинами, тысячи лет назад здесь были крылья ангела... Любовь преклоняет колени перед Hенавистью, запрокидывает шар, пьет не отрываясь... Кровь и желчь вытекают через раны на спине, частью впитываясь в песок, частью испаряясь, окутывая их розоватой дымкой. Старуха поперхнулась, с силой сплюнула - прочь от них обоих покатился голубой шарик, сдирая краску с сереющего песка, окутываясь каменной дымкой кварца. Любовь поднимается на окрепших ногах - возносит шар над головой, опрокидывает на себя содержимое восторженнно булькающего шара. Hад пустыней разносится звонкий девчоночий голосок - в нем столь редкий интерес к жизни: - Смотри, Хейт, все другое! Хейт, это неправильная Пустыня! Почему вокруг все серое?