На берегах - Меркулов Олег - На двух берегах

Несколько оладушек стало подгорать, и Стас крикнул на повара:

- Мешай! Мешай! То ееть, переворачивай! - он озабоченно смотрел, как повар переворачивает оладушки. - Если от великого до смешного один шаг, то от поджаренного до горелого один миг!

Гостьев шагнул к Стасу и, замахнувшись штыком, крикнул зло и глухо:

- А ну, поставь, не то!.. Поставь, тварь!

Стас смигнул, сощурился, осторожно поставил миску, даже подвинул ее от края, чтобы не опрокинуть, снял с плеча автомат, отступил, чтобы приставить его к стене, и пошел на Гостьева.

- Так это я тварь, а не ты? Ах ты гаденыш! Ворюга! Ты еще этим махаешь? Фриц ты поганый! Я тебе сейчас устрою детский крик на лужайке…

Гостьеву, конечно, не следовало замахиваться этим фрицевским штыком, тут уж любой не сдержался бы: пойманный за руку вор поднимает на человека немецкий штык! Где? На фронте! Грозит тому, кто только что пришел из первой траншеи. Кто час назад отбивал атаку немцев, третью за день! Из-за этих атак они и израсходовали гранаты, поэтому-то и оказались здесь, чтобы получить их. И впереди было неизвестно, полезут снова или не полезут немцы. И если полезут, то сколько в роте будет новых раненых и убитых, во время немецких атак рота потеряла человек тридцать. Из этих тридцати - двенадцать человек убитыми. А тут этот Гостьев не просто ворует у роты подболточную муку, да и сало тоже, наверно, а еще замахивается немецким штыком! Такое Гостьеву проститься не могло.

Андрей было сделал шаг от двери, но Стас остановил его:

- Не надо, Андрюша, не надо, милый. Уж как-нибудь я сам, я эту сволочь сам проучу, не лишай ты меня такого права. И такого удовольствия. Постоим за правду и тут, за нее надо стоять всегда и везде.

Гостьев, отступая, опустил штык, даже отвел его за бедро, а Стас, чуть согнувшись, выставив наготове руки вперед, шел за ним, глядя ему в глаза и, сдерживаясь, чтобы не крикнуть и этим самым не привлечь кого-нибудь к дому, зло и беспощадно говорил:

- А шанежки ты тоже себе печешь? А консервы, ротные консервы, меняешь на часики? - В роте шли такие разговоры, мол, Гостьев кому-то за трофейные часы предлагал две банки консервов и фляжку водки. - А что ты еще у ребят воруешь? Дурак ты, Гостьев, за такое на переднем крае и расстрелять могут. Так, что и начальство не узнает. Мелкая ты сволочь, Гостьев, мелкая да еще и злая сволочь! За оладушки зарезать готов?! Фрицевским штыком! Это что - конец света? Сумерки цивилизации? А еще - человек! Нет, это не о тебе было сказано, что человек - звучит гордо!

Стас был выше и, видимо, сильнее Гостьева, к тому же Стас, как старый солдат, знал приемы рукопашного боя, приемы этого боя и когда у тебя нет оружия, а Гостьев, видимо, не знал, служа в поварах, так что преимущество было на стороне Стаса, но у Гостьева был штык, и Андрей крикнул:

- Брось штык! Брось, сволочь! Стас, назад! Брось штык, гад! Иначе!.. - он сдернул с плеча автомат, чтобы, если придется, дать прикладом этому ворюге и сволочи Гостьеву, но Гостьев вдруг бросил штык, и Андрей снова крикнул:- Стас, назад, тебе говорят!

Но Стас не считал нужным выполнять эту команду. Он загнал Гостьева в угол и, хлеща ладонями ему по щекам, приговаривал:

- Хотя нет, ты вообще не человек! Человек разумен и добр. А ты же обезьяна! Обезьяна шерстью внутрь! Вот тебе, ублюдок, мука! Вот сало! Вот тебе тушенка… Ты пародия на человека!..

Гостьев закрывался, хватал Стаса за руки, но Стас успел хорошо ему надавать, пока Андрей не оттащил его, зажав в локте шею Стаса, так что он даже захрипел. Но это помогло ему опомниться.

Стас забросил автомат за плечо, поднял полу шинели, высыпал в нее все оладушки и, хлопнув дверью, вышел. Андрей догнал его уже у нужного им дома, где Стас, оттопырив полу, так что оладушки были видны, командовал ребятам, пришедшим за боеприпасами:

- Брать по одной! Не жадничай, черти. Где взял? Командир корпуса прислал. Лично мне. А как я могу не поделиться с чудо-богатырями? С мужественными и героическими воинами? На, - сказал он Андрею, суя ему пару оладушек. - Тебе тоже полагается. Что мы, хуже всех, что ли. Гранаты раздают поровну. Значит, и оладушки поровну. Лопай, черт длинный. Ну как? Не оладушки, а мечта!..

- Давай! - ротный протянул руку, и Степанчик подвинул ему противогазную сумку, полную гранат. - Атакуем! Взять траншею! Рассредоточимся по цепи, и, как я поднимусь - поднять людей. Ясно? И ты - звездочет! Встанешь?

- Встану! - отрезал Стас.

Тут шваркнула новая серия мин, они все спрятали носы в землю, а когда разрывов стало вроде бы меньше, ротный разделил гранаты (каждому пришлось по три штуки) и скомандовал: