На берегах - Меркулов Олег - На двух берегах

- А тут тебе как до дела, так, видишь ли, «не могу». Заелся в санбате до одышки, копает в пол-лопатки да наградку ждет. Как Папе Карло…

- Уймись! - оборвал его Барышев. - Зануда!

Не следовало бы Ванятке, конечно, не следовало бы поминать Папу Карло. О нем никто не вспоминал вслух, но его никто и не забыл.

Он был в них. Казалось, сейчас он подойдет, появится откуда-то, посмотрит на них выцветшими глазами с красными сеточками по белкам, повертит лысой головой на длинной морщинистой шее, на которой кожа уже была дряблой, покашляет прокуренным горлом, вздохнет и присядет среди них.

Когда Барышев принес свинину, Папу Карло помянули впервые, да и то не по имени.

- На шестерых,- сказал Барышев. Но их-то с Васильевым было теперь пятеро.

- На?.. - переспросил Веня, но тут же замолчал, и они разделили мясо на пятерых, и съели его, и почти ничего не говорили, и никто не осмелился заговорить о Папе Карло, хотя, конечно, представляли, как он лежит под отвесным днепровским берегом, как лопухом закрыто от мух его лицо, как, наверное, уже неподвижно вытянулись его длинные ноги в старых зеленых обмотках и расшлепанных солдатских ботинках, как по его сухой, неподвижной руке, лежащей на песке, ползают букашки и муравьи. Они, наверное, ползали и по его лицу, но под лопухом этого не было видно.

Их атаковали за полдень.

Солнце спустилось к западу, слепило глаза.

Еще до атаки, примериваясь, как он будет вести огонь, отрываясь от прицела, Андрей видел, что в этом солнце летали нитки и пучки паутины, поблескивая, переливаясь, нежно качаясь на невидимых воздушных волнах. На некоторых паутинах висели полупрозрачные паучки, они куда-то путешествовали. Тонко жужжа, тоже куда-то стремились громадные темно-рыжие стрекозы, то и дело от земли взлетали желтые бабочки, они, как огоньки, вспыхивали, и ветер сносил их вбок. Пела, как стучала по наковаленке ювелира, синица: «Тинь! Тинь! Тинь! Тинь!» Какой-то шатоломный дрозд, или забыв про грохот разрывов, или совершенно очумев от них, забравшись на дерево повыше, дул в свои серебряные трубочки. Казалось, что какой-то мальчишка дорвался до этих трубочек и вот и дует, и вот и дует в них, как будто дразнится.

Чуть шуршали под ветерком травы, качались, шумя листьями, деревья, от опушки леса тянуло прелой хвоей, прохладой, в небе плыли облачка, и темными черточками на огромной высоте тянулась стая каких-то перелетных птиц.

Что ж, жизнь шла, жизнь на земле шла.

Андрей подумал, что, может быть, это и есть те птицы, которые, взлетев высоко-высоко, мчатся до самой Африки, не садясь на землю. Он представил себе, как это целые сутки они машут крыльями, как это бьется у каждой из них сердце, крохотное, величиной, наверное, всего с автоматный патрон - крохотное сильное сердце.

«Они, наверное, отдыхают там, прямо на высоте, - подумал он о птицах. - Летят, летят, машут крыльями, а потом раз - и немного парят. А крылья и сердце отдыхают. Потом опять машут. Потом опять парят. Конечно, так! Иначе до Африки не выдержишь…»

Их атаковали за полдень. По той же дороге, по которой удрали немцы из деревни, подъехали другие немцы. Дорога просматривалась километра на полтора, и было видно, как подходят машины и низкие приземистые бронетранспортеры, как примерно в километре немцы разгружаются, разворачиваются по обе стороны дороги, как устанавливают пушки и минометы.

Ротный и Степанчик побежали вдоль окопов. Оба они были без оружия, без пилоток и гимнастерок: ротный помогал Степанчику копать ход сообщения. Коротконогий, короткошеий, со вздувшимися на плечах и руках мускулами, ротный сейчас походил на боксера. Он и руки по-спортивному располагал: кулаки у груди, локти вниз.

- Держаться! Держаться! - говорил ротный на бегу. - Если сбросят в Днепр, потопят, как котят! Держаться, товарищи! Без паники! Главное, без паники. Да разве они выковыряют нас? Черта с два! Держаться! Пэтээровцам он приказал: - Одно ружье - ко мне! Живо!

За немцами, как будто эти немцы привели их на длинных поводках, вылетело десятка полтора «юнкерсов». Сначала показалось, что и эти «юнкерсы» пройдут к Днепру. Но «юнкерсы» стали в круг. Андрей скомандовал:

- Пулемет на дно!

Барышев и Ванятка сдернули пулемет с площадки и опустили его в окоп, все легли на дно, и тут «юнкерсы», вываливаясь из круга, начали пикировать почему-то главным образом на деревеньку.

“Идиоты,- подумал Андрей, - что мы, там в погребах прячемся? Лишь бы цель покрупней, сфотографировать да доложить!»