Сергей Романов: Не матом едины

1996 г.

О КОЛОКОЛАХ

В России всегда любили побаловаться срамной лексикой не только крестьяне и рабочий люд, но и дворяне и даже государи. В некоторых кругах считалось, что знай ты даже десяток иностранных языков, а без знаний мата истинного российского патриота из тебя не получится. А пример было с кого брать - российские императоры любили нецензурно выразиться.

Так, был случай, когда духовенство от Петра 1 потребовало возврата церковных колоколов, которые он накануне Полтавского сражения перелил на пушки и оружие, царь на их прошении наложил такую визу "Хер вам, а не колокола".

Церковное начальство поняло, что при жизни Петр никогда не вернет "долги". Оставалось дожидаться только смерти хама.

Когда самодержца похоронили, духовенство напомнило о царских долгах просвещенной Екатерине. Та затребовала у своей челяди петровские бумаги из архива, внимательно с ними ознакомилась, с сожалением повздыхала и наложила новую резолюцию: "За неимением оного не могу дать и того".

Так и не вернули духовенству колокольный металл российские самодержцы.

1996 г.

СЛАВНЫЕ ПОБЕДЫ

После того как русские войска одержали несколько крупных побед над шведами, императрица Екатерина захотела увидеть перед собой особо отличившихся полководцев. Одним из них был адмирал Чичагов - смелый и мужественный человек. Но вот беда - ругался безбожно. Объяснялся сей феномен морского волка тем, что он редко бывал в обществе и большую часть времени находился с матросами, от которых и нахватался отборной матерщины. Надо заметить, что без скабрезных словечек он и слова не мог сказать.

Так вот, Чичагова пригласили во дворец, перед ним появилась царица и, улыбнувшись. Попросила рассказать о славных ристалищах. Морской волк поначалу оробел, но, но ободренный Екатериной начал свой рассказ. С каждой минутой он все больше и больше разгорячался, описывая свой действия и наконец по большому залу дворца начал разлетаться отборный мат.

- Они меня, мать их, тудьпъ-растудыть! А я их, мать вашу, так-разэтак!

Наконец адмирал заметил, что придворные покраснели и опустили головы. По лицу Екатерины гуляла улыбка. Он понял что дал лишку. Перед ним была не команда матросов - а сама императрица. Адмирал сию же секунду плюхнулся на колени и стал просить прощения.

- Виноват, ваше величество!

- Ничего, - с усмешкой отвечала Екатерина. - Что за беда? Ведь я ваших морских терминов не разумею. Продолжайте, Василий Яковлевич!

Генерал закончил свой рассказ, но уже с меньшим пылом и без сквернословия.

1998 г.

СЛУЧАЙ В ГРИМЕРКЕ

Рассказывая о своей учебе и творчестве, Шаляпин в своих воспоминания "Маска и душа" вспомнил об одном старом артисте, который хоть и любил водочку, но никогда не терял своего достоинства. Ни перед кем.

"Я застал ещё на сцене одного очень старого певца, почему-то меня, мальчишку, полюбившего. Певец был хороший - отличный бас. Но, будучи землеробом, он сажал у себя в огороде редиску, огурцы и прочие овощи, служившие главным образом закуской к водке... Был он и поэт. Сам я читал только одно из его произведений, но запомнил. Оно было адресовано его другу, библиотекарю театра, которого звали Ефимом:

Фима, у меня есть редька в пальте,

Сделаем из неё декольте,

А кто водочки найти поможет,

Тот он редечки погложет...

Так вот этот самый превосходный бас, землероб и поэт перед выступлением в каком-то значительном концерте в присутствии государя не вовремя сделал "декольте" и запел не то, что ему полагалось петь. Директор, который, вероятно, рекомендовал государю участие этого певца, возмущенный влетел в уборную и раскричался на него так, как можно было кричать только на крепостного раба. А в конце речи, уснащенной многими непристойными словами, изо всей силы ударил по нотам, которые певец держал в руках. Ноты упали на пол. Певец, до сих пор безропотно молчавший, после удара по нотам не выдержал и, нагибаясь поднять их, глубоким, но спокойным бархатным басом рек:

- Ваше высокопревосходительство, умоляю вас, не заставьте меня, ваше высокопревосходительство, послать вас к... матери.

Как ни был директор взволнован и в своем гневе и лентах величав, он сразу замолк, растерялся и ушел... История была предана забвению."

К слову будет сказано: сам иногда даже вытаскивал ручку и тетрадь и записывал матерные песни.

Был случай, когда они с художником Константином Коровиным зашли зашли в трактир, который частенько посещали и волжские бурлаки и просили гармониста что-нибудь спеть для души или на потребу. В зависимости от настроения. В тот раз в присутствии знаменитых певца и художника гармонист спел совсем разухабистую и непристойную песню.